Записки репортера - стр. 15

Или – вновь причаливший к метрополии  Крым со своими обителями и покоящимися в них мощами святых угодников, могучим кафедральным собором Александра Невского, воскресшим по радению президента Путина и взятым под охрану танком на постаменте времен второй мировой войны и бронзовыми десантниками в касках времен нынешних, "спецоперационных".

Или – древний русский град Муром – столица одухотворённой  любви и семейного счастья. Город русских святых правоверных Петра и Февронии. И тут без токсичного влияния современности не обошлось – родина нечаянного  изобретателя самого страшного русского оружия – телевизора.

Святителям на Руси, как правило, не везёт дважды: перед канонизацией и после. Когда к ним, мученически ушедшим в вечность и прославленным  в соответствующем высокочтимом лике, подселяют не в меру подобающих "квартирантов". И заставляют их, безмолвных, покорно  сосуществовать. А нас – таким образом постигать  свою непостижимую сущность.

"Эх, Русь, Русь, куда несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа…"

Эйнштейн как-то обронил, что если бы мог предвидеть, к чему человечество приведут исследования в области атомного ядра, то с удовольствием променял бы славу великого физика на судьбу никому неизвестного провинциального часовщика. «Высвобождение атомной энергии, – заявлял Эйнштейн, – изменило всё, кроме нашего мышления…» То бишь – снабдило далеко несовершенное человеческое существо ужасающим механизмом молниеносного самоубийства.

О том, что оно, это самоубийство, вполне реально, покуда в ракетных шахтах и авиационных бомболюках гниют без «дела» скопища начиненных плутонием, ураном, дейтерием, тритием и чёрт знает чем ещё боеголовок, способных разнести в щепки весь земной шар – об этом вроде бы все сегодня помнят. Помнят и всякий раз стучат по дереву, когда клянутся в невозможности повторения Хиросимы с Нагасаками. Хотя, нет-нет, да и схватятся жарко спекулировать на тему: а что, если всё-таки опять попробовать?..

Чем дальше история уходит от момента родин атомного дракона, тем более иллюзорно и легкомысленно воспринимается любое упоминание всуе атомной войны. Той самой, о которой с ужасом говорили все те, кто по нечаянности был причастен оплодотворению идеями этой, столь плодовитой на уничтожение всего живого роженицы смерти. Великие из великих  Бор с Эйнштейном, а также их последователи – Борн, Юкава, Поллинг, Жолио-Кюри, у нас – Капица, после – Сахаров, даже в фашистской Германии – Гейзенберг (по одной из версий сделавший всё от него возможное, чтобы возглавляемая им немецкая физика не смогла создать собственную атомную бомбу), а в Америке – даже Опенгеймер, в финале ужаснувшийся своему детищу – все отчаянно и часто с риском для жизни отстаивали одну простую идею: выкиньте навсегда из головы идею ядерного конфликта.