Записки репортера - стр. 10
Быть пацифистом сегодня нельзя. Не радоваться бомбёжкам, ракетным ударам, не желать смерти и крови – опасно. Потому что мир у нас – это война. А воевать против войны – преступление.
Кстати о первом из пацифистов – Иисусе Христе. Он сегодня явно в опале. Впрочем, к предательствам этот человек вполне привык. Видимо, и к новым распятиям – придётся тоже…
Свинаренко и другие
Он начинал после журфака МГУ в газете, которую годы спустя мне пришлось сворачивать. Как последнюю из независимых в неудобных для сего занятия калужских весях. О Свинаренко любил рассказывать наш главред, его тёзка и по совместительству, закадычный калужский друг – Бабичев. Смешно подражая характерному донбасскому говору Свинаренко, шепелявя, как и полагалось, на все лады, Бабичев воспроизводил байки из газетной и окологазетной жизни тех времён, искренне удивляясь, как можно было с такой, как у Свинаренко дикцией, быть понятым не только русскими с украинцами, но ещё и немцами, англичанами и даже итальянцами, языки которых Свинаренко осваивал с завидной лёгкостью. Точно такой же, с которой он писал свои талантливые репортажи.
Словоохотливого и яркого Свинаренко быстро приметили в столичной прессе. С конца 80-х его обзоры, и статьи запестрели в "Комсомолке", "Собеседнике", "Коммерсанте" – там, где наиболее точно прослушивался пульс надвигающейся новой эпохи. Довольно крикливой, сумбурной и вместе с тем – многообещающей. Ровно такой и требовалась публицистика: колкой, меткой, не сказать, чтобы глубокой, но и не банальной – тоже, свежей, ясной, остроумной, плодовитой – вплоть до плохо контролируемой болтливости.
Неуёмный публицистический темперамент Свинаренко, конечно же, не мог оставить его в ученических рамках газетного формата и толкнул ещё дальше – в писатели. Одна за одной стали выходить книжки автора – о разном: о жизни, тюрьме, Америке и т.д. Вершиной стал совместный с Альфредом Кохом книжный проект под общим названием "Ящик водки". Этакие интеллектуальные посиделки "за жизнь" двух чертовски эрудированных и говорливых выпивох.
Наш калужский еженедельнике сразу же с позволения автора схватился публиковать главы из будущего бестселлера нашего бывшего сотрудника. Но запал быстро прошёл – может и умно, но ненормативная лексика смущала. Свинаренко был в ней большой мастак. Хотя, помню, как в начале 2000-ых будучи в Госдуме, видел, как хорошо разбирали свинаренковский "Ящик водки" в госдумовской книжной лавке. То есть это было уже государственное признание автора. Правда – не вполне легальное и недостаточно чётко сформулированное…