Записки молодого специалиста - стр. 16
– Я бы давно уже отдал Богу душу, да Елизар и девочки-молочницы меня вытаскивают, вернее, оттаскивают от края ямы. Все время молоко горячее, сливки, творог. И мед. Вот и держат меня. А заходить ко мне, тем более чаевничать, не надо ни в коем случае.
Я вот оставил свои стихи и письма на Родину. Ты человек грамотный. Может, будешь честным – выполнишь последнее желание и просьбу. Пошлешь письмо маме и папе.
– Куда?
– Вот в этом-то и загвоздка. В США.
Я тогда не представлял ни холодной войны, ни наших врагов-америкосов, которые только-только были друзьями. Поэтому отнесся к Левиной просьбе вполне благожелательно. Собрал все его бумаги – стихи и два письма. В какую-то Миннесоту. Да мне что, из Охи брошу.
– Нет, не надо из Охи. Лучше передай в Москву, пусть эти письма попадут в посольство. Это самый верный путь.
– Так время.
– Теперь это не важно. Родители живы и получат. Если ты мне обещаешь, я даже оплатить пересылку помогу.
– Да что ты, Лева, ерунду говоришь. У меня отпуск через год. Я все сберегу. А стихи можно почитать?
– Да, конечно. Только не сейчас. После моей кончины. Но бумаги забери. Прямо сейчас.
– Ладно, ладно, беру. Я уплыву с Иваном дальше по озеру и через недели две вернусь. Держись, Лева.
Еще я хотел сказать, что жалею, что с ним так поздно познакомился. И когда вернусь после работы на озере, возьму его с собой. Нам поможет комсомол, положим в лучшую обкомовскую клинику. Ведь он же ни за что. Но – сказать хотел, а бормотал только – держись и держись.
В исследовании озера я полностью попал под «власть» Ивана. Озеро вытянутое, и возвращаться с разрезов в Озерки было невозможно. Поэтому Иван вполне здраво предложил:
– Твоя-моя далеко уплывай. Два чум делай. Рыба лови – еда будет. Утку я достану – хорошо будет. Только соль надо. Да чай.
Чай мне Силуянович привез, и я его полностью отдал Ивану. Затем мы уплыли в низы – так он называл другой конец Сладкого – и поставили там два чума. Я-то думал – палатки. Но все оказалось проще.
Мох, лапник, еще мох – вот и подстилка. То есть спальное место. Затем несколько жердей, на них – мою плащ-палатку. Иван все веревками перетянул – дом, вернее, чум – готов.
Свой с женой сделал недалеко. Про туалет я не спрашивал. Чего там, кругом – дикая лесотундра.
А когда развели костерок, да Наталья выложила соленую тешу (брюшко кеты), да чай – нет, это жизнь.
Хотел я еще, конечно, эту пресловутую «трубку мира». Но Иван курил мою махорку и просил рассказать, что это такое – Москва. У меня получалось так плохо, что даже деликатный Иван сказал: