Записки медбрата, или Как лечат в Америке - стр. 27

И вот начались лекции. Первые пять недель – введение в медсестринское дело. Я ожидал, что будет много информации по медицине, а оказалось – лекции ни о чём. То же самое можно сказать и про учебник: растянутую на десятки страниц информацию без всякого ущерба можно было бы сжать до одного абзаца. «Медсестра – это адвокат пациента», – говорила нам в лекциях миссис Деворак. «Разве пациенты преступники, что им адвокаты нужны?» – думал я про себя. Вы уже знаете, что в американских больницах нет врачей. Больной высказывает жалобы на самочувствие в первую очередь медсестре, а она пересказывает эти жалобы доктору по телефону. Вот это и называется «адвокатской» деятельностью медсестры. Но как я тогда мог это понять, если я ещё не знал, что в больницах нет врачей? Буквально тремя предложениями я описал суть вопроса, и вы всё поняли. Но ни из длиннющей лекции миссис Деворак, ни из пространного описания в учебнике я тогда так ничего и не понял. Долго говорить и ничего не сказать – для этого тоже нужен талант. Все две недели нам также неустанно талдычили, что нельзя задавать пациенту вопросы, которые начинаются с вопросительного слова «почему». Это якобы создаёт у пациента впечатление, что он на какие-то вопросы должен отвечать, в то время как он ничего и никому не должен. Даже выполняли упражнение: всей группой мозговали, как спросить больного диабетом «почему он продолжает есть много сахара» таким образом, чтобы и ответ на вопрос получить, и наречия «почему» не употребить. Словом, бред.

Два раза в неделю практика в больнице. Сразу бросилось в глаза, что львиная доля докторов, которые забегают в больницу сделать обход, говорят с акцентом, то есть они эмигранты. Состояние больных плохое. Если окинуть взглядом американскую больницу и сравнить увиденное с российской, наши пациенты в общем выглядят лучше: веселее, подвижнее, больше общаются друг с другом. «У нас эти люди давно бы умерли, а здесь их лечат», – подумал тогда я. Но много рассуждать над увиденным и анализировать не было времени. Нужно было писать планы по уходу за больными. Уход за больными называется медсестринским процессом, который разбит на пять этапов, и все эти этапы должны были быть отражены в планах. Достать таблетку из ящика и дать её пациенту – это, по нашим понятиям, один шаг. В Америке этот один шаг теоретически разбивается на пять маленьких шажков. Но я не умею растягивать на страницу писанины то, что могу толково объяснить одним предложением, поэтому мои планы по уходу за больными постоянно возвращали мне на доработку. Помню, написал план, прочитал, и самому стало противно. Как я мог написать такой примитивизм? Но как написать лучше, не знал, уже вычерпал все идеи. Сдал эту писанину, думаю: «Будет что будет, выгонят так выгонят». Но меня похвалили, сказали, что я наконец понял, как нужно писать планы. И вот первая контрольная. Объяснили, что если в курсе общеобразовательных предметов на контрольных было четыре варианта ответов, три из которых неправильные, а один правильный, то теперь будут вопросы на критическое мышление, цель которых – проверить не знания, а умение применять знания на практике. Сказали, что все четыре варианта ответов могут быть правильными, и нужно в таком случае выбрать самый правильный. Первый вопрос застал меня врасплох: «Как называется экзамен на лицензию, который нужно сдать после окончания колледжа?» В лекции об этом говорили, но я и не думал запоминать. А зачем? Первого сентября на первом курсе филфака нам тоже сказали, что в конце пятого курса будет Государственный экзамен. Но никто первокурсников не спрашивал на оценку, как называется экзамен, который предстоит сдать через пять лет. Комментируя этот вопрос после контрольной, миссис Деворак сказала: «В лекции я вам сказала аббревиатуру, которой обычно называют этот экзамен. Правильный ответ на контрольной – это тот, в котором дана верная расшифровка данной аббревиатуры». Да, сильное критическое мышление, ничего не скажешь… На лекции сказали, что людям с сердечной недостаточностью нельзя употреблять много соли. Вопрос на контрольной: «Какой сок нельзя пить людям с больным сердцем?» Я сразу обратил внимание на томатный и начал рассуждать: «Томатный сок можно выпить и без соли. Соль людям с больным сердцем можно, но в малом количестве. Так что сок можно чуть-чуть посолить. Можно посолить и больше, а что-то другое съесть без соли. Нет, этот вопрос не про соль. Тогда про что? Что-то я в лекциях прослушал», – и ткнул наугад в апельсиновый сок. Неправильно. Оказалось, что правильный ответ всё-таки томатный сок. Здравая логика против так называемого «критического мышления» оказалась бессильной. Или вот ещё вопрос: «Какое место работы самое лучшее для медсестры, которая проходит реабилитацию от наркозависимости?» Понятно, что ей лучше работать там, где нет наркотических препаратов. Мой вариант ответа: «Ортопедическая поликлиника». Переломы, конечно, болят, но я решил, что поликлиника не стационар, поэтому там наркотических обезболивающих не дают. Оказалось, что дают. Чтобы не думали, что я на все вопросы ответил неправильно, процитирую и тот вопрос, на который ответил правильно: «Какой вопрос является контрпродуктивным при разговоре с пациентом?» Четыре варианта ответа. Правильный вариант – вопрос, который начинается с наречия «почему». Это я понял. Но в общем я написал эту контрольную хуже всех, всего на 66%, таким образом сразу же повис на волоске. Впереди только одна контрольная, на которой мне теперь нужно получить 84%, чтобы вытянуть на трояк.