Записки из мертвого дома - стр. 65
– Это, брат, пересылали меня из нашего места, – начал он, ковыряя иглой, – в Ч-в, по бродяжеству, значит.
– Это когда же, давно было? – спросил Кобылин.
– А вот горох поспеет – другой год пойдет. Ну, как пришли в К-в – и посадили меня туда на малое время в острог. Смотрю: сидят со мной человек двенадцать, всё хохлов, высокие, здоровые, дюжие, точно быки. Да смирные такие: еда плохая, вертит ими ихний майор, как его милости завгодно (Лучка нарочно перековеркал слово). Сижу день, сижу другой; вижу – трус народ. «Что ж вы, говорю, такому дураку поблажаете?» – «А поди-кась сам с ним поговори!» – даже ухмыляются на меня. Молчу я.
– И пресмешной же тут был один хохол, братцы, – прибавил он вдруг, бросая Кобылина и обращаясь ко всем вообще. – Рассказывал, как его в суде порешили и как он с судом разговаривал, а сам заливается-плачет; дети, говорит, у него остались, жена. Сам матерой такой, седой, толстый. «Я ему, говорит, бачу: ни! А вин, бисов сын, всё пишет, всё пишет. Ну, бачу соби, да щоб ты здох, а я б подывився! А вин всё пишет, всё пишет, да як писне!.. Тут и пропала моя голова!» Дай-ка, Вася, ниточку; гнилые каторжные.
– Базарные, – отвечал Вася, подавая нитку.
– Наши швальные лучше. Анамеднись Невалида посылали, и у какой он там подлой бабы берет? – продолжал Лучка, вдевая на свет нитку.
– У кумы, значит.
– Значит, у кумы.
– Так что же, как же майор-то? – спросил совершенно забытый Кобылин.
Того только и было нужно Лучке. Однако ж он не сейчас продолжал свой рассказ, даже как будто и внимания не удостоил Кобылина. Спокойно расправил нитки, спокойно и лениво передернул под собой ноги и наконец-то уж заговорил:
– Взбудоражил, наконец, я моих хохлов, потребовали майора. А я еще с утра у соседа жулик[2] спросил, взял да и спрятал, значит, на случай. Рассвирепел майор. Едет. Ну, говорю, не трусить, хохлы! А у них уж душа в пятки ушла; так и трясутся. Вбежал майор; пьяный. «Кто здесь! Как здесь! Я царь, я и бог!»
– Как сказал он: «Я царь, я и бог», – я и выдвинулся, – продолжал Лучка, – нож у меня в рукаве.
«Нет, говорю, ваше высокоблагородие, – а сам помаленьку все ближе да ближе, – нет, уж это как же может быть, говорю, ваше высокоблагородие, чтобы вы были у нас царь да и бог?»
«А, так это ты, так это ты? – закричал майор. – Бунтовщик!»
«Нет, говорю (а сам все ближе да ближе), нет, говорю, ваше высокоблагородие, как, может, известно и ведомо вам самим, бог наш, всемогущий и вездесущий, един есть, говорю. И царь наш един, над всеми нами самим богом поставленный. Он, ваше высокоблагородие, говорю, монарх. А вы, говорю, ваше высокоблагородие, еще только майор – начальник наш, ваше высокоблагородие, царскою милостью, говорю, и своими заслугами».