Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - стр. 39

– Лично я еще никогда не замечала никакого превышения уровня шума.

– Зато другие замечали.

– Сочувствую. Впрочем, при чем здесь я?

– Я слышала, что несколько дней назад вы принимали гостей.

– Действительно. Спокойные, культурные люди. На всякий случай я на следующий день спросила своих соседей, но им мы не помешали. К счастью.

Это было гениально. Я поставил Эфье пять с плюсом. Первый раз в моей жизни. Откуда она вдруг взялась, такая отчаянная, не знаю. Стелваген на миг опешила, а потом любезно распрощалась. Как ни в чем не бывало.

– Этим дело не кончится, Хендрик, – сказала Эфье. – Я чувствую.

Потом мы с ней немного прогулялись по саду. Воздух уже пахнет весной. Среди пластикового хлама и пустых консервных банок цветут подснежники.

Мы чувствовали, что готовы к сражению. По крайней мере, я думаю, что могу сказать это и от ее имени.

Я купил в нашем магазине брошюру о скутмобилях. Мне необходимо увеличить радиус перемещения, иначе я просто окажусь самым слабым звеном нашего клуба “Старые-но-не-мертвые”.

Граме объявил, что в четверг 11 марта состоится наша первая вылазка. Собираемся у входа в 13.00. Я ломаю голову, что бы придумать такого интересного. Дальше Государственного музея я еще ничего не придумал, а идея его посещения не принесет мне награды за оригинальность. К тому же Государственный музей чаще закрыт, чем открыт.

Только без паники. В моем распоряжении еще шесть недель, чтобы придумать что-нибудь получше.

Эфье дала мне послушать часть двойного диска “100 птичьих голосов”. Под номером 6 – садовая славка (никогда о ней не слыхал и ее не слышал), под номером 5 – королек, под номером 4 – малиновка (я думал, что они просто тюкают), под номером 3 – певчий дрозд, под номером 2 – соловей. Золотую медаль получает черный дрозд, единственная птица, которую я узнаю по голосу. А на диске еще 94 певчие птицы. У каждой свой репертуар.

После десяти птичек Эфье просекла, что мой интерес ослабевает.

– Тебе не нравится? – спросила она из вежливости.

Я покраснел:

– Нравится.

– Позволь тебе не поверить, Хендрик.

– Нет, мне в самом деле нравится, но, честно говоря, птицы интересуют меня только в жареном виде. А в этом виде они уже не чирикают.

К счастью, она рассмеялась.

Может, съездить в Кёкенхоф[8]? Есть большая вероятность, что до этого додумается кто-то еще. Через шесть недель – самое подходящее время.

Господин Кёйпер нашел в библиотеке, в папке с вырезками, газетную заметку и вывесил ее на доске объявлений: “Медики выступают за извлечение почек у живых безнадежных пациентов”.