Записки. 1917–1955 - стр. 99

Первое время никаких мест сборища русских в Копенгагене не было, встречались только в церкви. Служил там о. Щелкунов, но вскоре он сблизился с приехавшим в Данию морским агентом Гариным (Гарфельдом), бывшим сотрудником «Биржевки», что вызвало большое смущение в русской колонии. Псаломщик Шумов написал тогда остроумную пьеску, в которой высмеял Щелкунова. Когда эта пьеса, обошедшая всех русских, дошла до Щелкунова, то он не нашел ничего лучшего, как высказать свою обиду в церкви, с амвона. Вскоре после этого он уехал в Россию и его заменил иеромонах Антоний, позднее бывший епископом Алеутским, очень своеобразный человек, крайне правых взглядов, не раз в церкви нападавший на «филистимлян», т. е. евреев.

Уже в начале ноября я начал заниматься с дочерьми, проходя с младшей курс 1-го класса. Старшей я привез учебники 7-го класса, и она стала заниматься, первоначально при моей помощи. В ноябре ей исполнилось 16 лет. Этот день мы отпраздновали в Hôtel d’Angleterre, пригласив на скромный чай всю знакомую молодежь. В этот же день у нас с Калишевским была в Датском Красном Кресте неприятная встреча с делегатом Германского Красного Креста, который пригрозил нам потребовать возврата в Германию наших интернированных, если не будут присланы из России немецкие военнопленные. Что могли мы ответить, зная какой царит в России хаос?

Почти сряду с этим начались разговоры об устройстве куда-либо наших интернированных офицеров, не пожелавших вернуться к большевикам. Скоро, тем не менее, выяснилось, что офицерами их не берут никуда, даже в американскую армию, где, однако, был громадный недостаток в подготовленном офицерском составе. Предлагали им идти в союзные армии солдатами, но на это пошли немногие. В числе их был и мой брат Георгий (Юша), уехавший в Англию, как только он получил разрешение оставить Хорсеред.

Уже в начале декабря у меня были первые разговоры с Кутайсовым об образовании наших детей. У него были две дочери, приблизительно одного возраста с нашей Нусей. Позднее к нам присоединился в этих разговорах еще и Фан-дер-Флит, у которого был сын, лицеист 5-го класса. Перебрали мы все возможности окончить им среднее образование без потери времени, но напрасно, ибо, кроме датских школ, никаких не было, разрешить же им сдать экзамены на французском языке не сочли возможным, дабы не дать прецедента немцам просить позднее разрешения держать экзамены по-немецки. Между тем, это была единственная возможность для них, ибо освоиться за полтора года с датским языком настолько, чтобы сдать на нем экзамены, наша молодежь не могла, хотя по существу этот экзамен был очень нетруден, и программы их не шли дальше наших 5 и 6 классов. Пришлось им продолжать свои занятия по-русски, причем мы устроили совместные уроки. Частью этой зимой, частью следующей, преподавали им математику Классен, физиологию – киевский приват-доцент А.Т. Васильев, учение Православной Церкви – о. Антоний, законоведение – известный адвокат Карабчевский. Отдельно занималась Нуся латынью с прапорщиком студентом Кулибиным, а летом 1918-го года – с офицером из Хорсереда Шмидтом, позднее известным эстонским дипломатом. Проходить историю и географию помогал ей я. Устроить детям сдачу экзаменов удалось нам только следующей зимой.