Записки. 1917–1955 - стр. 104
В Снеккерстене мы прожили с 1 мая по 15 сентября. Лето было в общем удачное, хотя в начале и конце нашего житья на даче и было холодно. Дачка у нас была прелестная, чистенькая, с небольшим садиком. Была в ней вода, газ, электричество и телефон, по которому можно было говорить в мирное время не только со всей Данией, но и со Швецией, Норвегией и Германией. Единственным недостатком было отсутствие ванны, вследствие чего для омовений нам приходилось ездить в Гельсингер, где в общественных банях, кроме душей, было и две сидячих ванны. Правда, и те и другие были всегда свободны, и это в городе с шестью тысячами жителей и при условии, что для экономии угля все частные ванны были запечатаны. Наша дача принадлежала судовому механику, который почти все время плавал, дома же оставалась его жена с девочкой. Простые совсем люди, они имели пианино и столовое серебро, словом жили так, как у нас немногие средние чиновники в уездных городах.
Знакомых соседей у нас почти не было. В середине лета поселился почти против нас один из банкиров Животовских с семьей. У них иногда по ночам происходили семейные скандалы, что еще более усилило наше нежелание знакомиться с ними, ибо репутация их в Петрограде была очень неблестяща. Недели через две приехала к нам гостить Лика Потоцкая. У нас у всех осталось о ней самое милое воспоминание, как о веселой, бойкой и очень хорошей девушке. Сразу завели мы велосипеды, купленные по случаю, и все катались на них, иногда километров за 20. Бывали случаи падений: раз упала и порядочно встряхнулась жена, другой раз Нусю опрокинул ломовик, но, в общем, все обошлось благополучно. Редкий день не гуляли мы в лесу, который начинался в минуте от дачи и тянулся на несколько километров до станции Эспергьерде. Много было в нем красивых и уютных мест, хотя датский буковый лес куда безжизненнее наших лесов.
Часто делали мы прогулки на велосипедах и до Хорсереда, откуда к нам приезжали иногда офицеры. В это время в лагере уже начало сказываться влияние большевизма. Ему подпали почти все солдаты, кое-кто из офицеров и один генерал – Ильинский. В начале мая в лагере побывал советский посланник в Швеции Воровский. Некоторые сестры ушли из лагеря, чтобы не давать ему объяснений, но большинство осталось.
Уже в этот период большевики начали хлопотать о кредитах в банках, и Воровский обращался по этому поводу к Камéнке, который, однако, в них начисто отказал. В это время начали доходить до нас первые сведения о беспричинных и бессмысленных убийствах. Кутайсов получил, например, сведения об аресте и убийстве его брата, бывшего флигель-адъютанта, и beau-freire’а Ребиндера, бывшего члена Государственного Совета.