Записка самоубийцы - стр. 26

– Ну а мне-то можно узнать, за что Яшку колотили? – мимоходом спросил Колька, целуя Олю в висок.

Она вздохнула, неохотно пояснила:

– Да просто дурак этот пообещал Светке пойти в кино, а сам перед тем натрескался винища из погреба. В кино тепло, прикорнул, и что уж этому греховоднику приснилось – кто знает, только он помянул какую-то постороннюю девицу и грабли потянул, куда не следует.

– Сюда, что ли? – попытался уточнить Колька и тотчас получил по шее. – Да, это он не подумавши сделал.

– Не то слово. У меня хлебушек остался, хочешь поджарим?

– Спрашиваешь!

– Значит так, молодые люди, – начал Иван Саныч, когда в кабинете остались только они четверо. – Массовая драка в детском учебном заведении – это по-хорошему чепэ, требующее моего… ну, в том числе и моего серьезного вмешательства. Поэтому скажу прямо: если я тебя, товарищ Яков Канунников, еще раз около школы или Светки увижу – пеняй на себя. Тебе же, как не без удивления я выяснил, аж за восемнадцать, так?

– Ну типа того, – буркнул Анчутка.

– Вот и огребешь по-взрослому, – посулил сержант. – Вы же, товарищи малолетние урки, не вздумайте охоту на него устраивать. А то знаю я вас. Увлечетесь, и не только кулаки – ножики в ход пойдут, а это мне ни к чему. Да, промежду прочим! Ну-ка, что у нас в карманчиках? Идите сюда, не стесняйтесь.

Санька, дернувши плечами, демонстративно поднял руки – мол, вам надо, вы и шмонайте. Маслов проделал то же самое, но чуть смутившись – во швах карманов у него предательски похрустывал табачок.

– Все матери скажу, – пригрозил Остапчук, и Витька тотчас сник. Он боялся не матери, а того, что она начнет плакать, и это страшное оружие она пускала в ход по любому поводу.

Анчутка же, отойдя в сторонку, делал вид, что все происходящее его не касается. Он как раз рассматривал групповой фотопортрет сорок второго года выпуска, как сержант позвал:

– Поди-ка сюда. Тебя с нарочным, что ли, приглашать трэба?

– А… чего я-то сразу?

– Для порядку. Давай выворачивай карманы.

Яшка сделал такое движение, будто собирался бежать, но Маслов решительно перекрыл путь к двери, а Санька потянул к нему радостно трясущиеся руки.

– Ну-ну, – урезонил сержант, – давайте без самосудов и анархии. Ты чего стесняешься?

– Ничего я не…

– Тогда карманы показывай. Ты, дружок, дрался и на школьный двор завалился, где тебе делать нечего, а теперь стесняешься. Как-то подозрительно.

Анчутка, вздохнув, шагнул к столу, начал опустошать карманы. Пачка «Казбека», спички, две зажученные в рукав карты – валеты треф и пик, – которые он позабыл сбросить в притоне, два куска сахару…