Запасный вход - стр. 4
– Да ты что, Опера, обиделась? На-ка вот, я тебе печенье принесла и молочка, а это ступка новая, из дуба, как и заказывала „Дуб-дубище, дай мне силу-силище”, звонко захохотала Оксана и тут же осеклась, наткнувшись на злющий взгляд колдуньи.
– Я тебя предупредила еще в прошлый раз, Оксанка, больше сотрясать воздух не буду, знания даются свыше или передаются от матери к дочери…
– А может маменька моя и передала мне еще в утробе знания эти самые, да только сказать не успела, погибла ведь трагически, сгорела от водки, да ты знаешь, сколько раз я рассказывала. Ну вот, скажи, отчего зудит во мне этот интерес к колдовству всякому? – она порозовела от удовольствия, озвучивая запретную тему. Там, в городе на нее косо поглядывали и давно уже сторонились знакомые, подсознательно чувствуя, что с ней что-то не так. И только здесь она вся раскрывалась не оглядываясь, набивалась в подруги, выуживая знания по крупицам.
– Не мое это дело. Хочешь приворот сделать – делай, да только знаю я – бегать тебе ко мне аж до самой моей смерти. Так что поспешай.
– Да ладно тебе, Опера, ты у нас еще боевая, ты еще и меня переживешь. Тебе сколько лет-то?.. Ну, ладно, можешь не отвечать сейчас, потом сюрприз будет, – опять засмеялась гостья, украдкой пронзая взглядом занавеску.
Будя глазами зыркать, вертихвостка, зуди по делу, а то поленом огрею.
Опера подсела к столу, с прохладцей, стала перебирать продукты принесенные Оксанкой, надолго задержала в руках ступку, любовно поглаживая деревянный предмет, как бы привыкая и приручая его к себе.
– Меня вот нюансы интересуют – мне его образ надо в голове держать, да только в последний раз как виделись, он такую физиономию скорчил, что я и сомневаюсь, удастся ли приворот, а сомневаться ведь нельзя, правда? Так может мне первую ночь с ним вспоминать, да только пьянющий он был, а так счастливый… Уж чего он только не вытворял со мной, сказать стыдно, она глубоко вдохнула – и стало ясно – сейчас посыпятся скабрезности, «подруга» резко прервала ее.
– Не действие вспоминай, а отношение к тебе, фибрами его ощущать надо, фибрами – дубина стояросовая, вон, отседова! Ииишь – ты, в ученицы записалась, видала я таких учеников! Зудит у нее – зудит – почеши, а меня нечего в компанию приглашать!
Опера с грохотом поставила ступку, постучала узловатым пальцем Оксане по макушке – лицо ее побагровело, руки затряслись, и казалось, из глаз вот-вот посыплются искры.
– Вон, я тебе сказала, что б духу твоего тридцать три дня здесь не было тупица беспамятная, во-о-о-о-н! – и она на самом деле с угрожающим видом направилась к стопке с поленьями.