Запасной козырь - стр. 20
– Какая еще мораль? – Наташа притворно надулась.
– С утра ни грамма мучного или сладкого и – на турник, на турник, – засмеялась мать.
– Да ну тебя, мам! Можно подумать, я у тебя слон. Ну, поправилась чуть-чуть, пока экзамены шли, потому что шоколадом мозгу помогала. А сейчас почти что норма уже. Вон даже платье немножко ушивать пришлось.
– Да шучу, шучу, – Екатерина Борисовна, потянувшись, чмокнула дочь в макушку.
Шампанское охладилось недостаточно, и пробку Антон Дмитриевич не удержал. С глухим «бум» она отрикошетила от потолка и улетела в прихожую. Мартышкин кинулся за ней с таким энтузиазмом, что, не вписавшись в поворот, покатился кувырком.
– Это не кот, а пикирующий бомбардировщик какой-то! – Екатерина Борисовна перевела дыхание. – До инфаркта когда-нибудь меня доведет своими полетами. Сердце обрывается, как представлю, что он расшибется.
– За здоровье кота будет второй тост, – Антон Дмитриевич наполнил бокалы. – А первый, как это у нас, лихих гусар положено, за прекрасных дам. Ох, девочки, такие вы у меня все красивые – прямо голова, на вас глядючи, кружится!
Алена опустила глаза, но вместо игры пузырьков в золотистой глубине бокала увидела вдруг переполненные окурками ржавые консервные банки на застилающей стол засаленной газете. Сдвинутый в угол старенький, еще советский транзистор бормочет что-то невнятное, отец тычет непослушными пальцами в колесико настройки, поднимает глаза… остановившиеся, точно стеклянные. Пытается улыбнуться, но непослушные губы изображают только жутковатую кривую гримасу, в углу рта надувается пузырь, растет, расползается медленной, тягучей, отвратительной струйкой… Почему?! Почему «они» совсем другие? Да люди ли «они»? За что ей это?!
Прикрыв глаза, она поднесла к губам бокал. Свежий сладковатый аромат как будто смыл подступающий морок – страшное видение поблекло, отступило, растаяло…
Глава 5
Когда Босс вернулся в зал, зрители чуть не валились под сиденья – от хохота. «Молотобойцы», измолотившие друг друга так, что различить их можно было лишь по цвету трусов – там, где их не заливала кровь, – так обессилели, что едва поднимали руки для очередного удара. Один, наконец собравшись с последними силами, сумел отвести руку для замаха, другой рукой чуть оттолкнув соперника. Но и этого «чуть» хватило, чтобы тот, качнувшись назад, не удержался на ногах и завалился на спину как толстая, набитая ватой игрушка. И затих, не только не делая попыток подняться, а вообще не шевелясь. Его соперник, вложив все силы в подготовку к «решающему» удару, даже не заметил, что перед ним – никого. Замахнулся и ударил – в пустоту. По инерции крутанулся всем телом – и тоже не удержался на ногах, рухнул мешком на недвижное тело уже поверженного противника. Так и лежал, слабо шевеля ногами, как будто пытался отползти в сторону.