Запасной козырь - стр. 17
– Так-так-так! Ну-ка, разлюбезная моя, прекрати уже вредничать, – осадил дочь Антон Дмитриевич. – Дело-то простое. Алена, он ведь в «Дружбе» тренируется?
Девушка опять кивнула.
– Значит, сейчас мы просто позвоним в секцию и попросим, чтобы его предупредили. Ну, чтобы он не к тебе домой после тренировки пришел, а к нам. По-моему, очень разумно. Тем более что после своих спортивных битв он будет голодный, как волк в конце зимы. Мы-то с Катюшей нынче с закупками что-то перестарались, как на роту запасли. Так что лишний голодный гость будет очень кстати. Катя! – он подмигнул жене. – Там, в этой «Дружбе», одни мужики, а у тебя такой ангельский голос. Тебе и звонить, согласна? Тебе не посмеют отказать.
– Ох, подлиза! – засмеялась Екатерина Борисовна. – И это при детях! – она шутливо шлепнула мужа по спине. – Алена, телефон клуба?
Та растерянно покачала головой:
– Я… не знаю.
– Ну, не беда! – Екатерину Борисовну это затруднение ничуть не обескуражило. – Ната, давай быстренько ныряй в интернет, найди телефон, потом к нам на кухню. Мы пока богатства будем раскладывать. Кстати, девочки, на ваш выпускной мы заказали таки-ие торты! Я плакала от зависти! Аленушка, разувайся быстренько, никуда мы тебя не отпустим. Антон, чего застыл, как египетские пирамиды? Видишь, дети голодные целый день. Я по их тоскливым взорам и вздрагивающим носикам вижу, что они готовы начать пихать в себя еду прямо с пакетами. Да, кстати о пакетах. Натусь, как, платье забрали? Все в порядке?
Алена прикусила губу. Не специально, нет. Просто обычная бытовая реплика про платье как плетью стегнула, напомнив то, что она заталкивала в самый дальний уголок сознания – что толку рыдать над сбежавшим молоком! Одна предательская слезинка, кажется, все-таки выскользнула…
– Та-ак, – понятливый Антон Дмитриевич обвел всех взглядом. – Я пошел разгружать пакеты, дальше вы тут без меня. Жду всех на кухне, будем ужинать.
Екатерина Борисовна строго посмотрела на дочь:
– Кто-то, кажется, должен был найти телефон клуба?
Фыркнув, Наташа удалилась.
– Алена, – Екатерина Борисовна вздохнула. – Я знаю, что ты гордая и из тебя клещами лишнего словечка не вытянешь. Ладно, твое право. Тем более ты теперь взрослая. Почти, – устало опустившись в кресло, она потянула девушку за руку, усаживая ее рядом с собой. – Но ты же понимаешь, я Натку прижму – она все выложит. Или давай опустим подробности, просто скажи, чем мы можем помочь?
Вот потому-то Алена одновременно и тянулась в этот дом, и боялась сюда приходить. Здесь царила любовь. Даже когда Наташка сотворяла какую-нибудь глупость – а творила она их с избытком – заканчивалось все не «проработкой», а дружеской беседой о том, «как распутать то, что запуталось». Ни разу Алена не слышала, чтобы кто-нибудь в этом доме повысил на другого голос. Разве что на Мартышкина, и то словно бы понарошку.