Запасной инстинкт - стр. 35
Троепольский показался на пороге, уже полностью одетый – джинсы, черный свитер, очки, – но босиком. Полина отвела глаза.
– Шаманство какое-то, – сказал он, подумав. – Статистика свидетельствует, что…
– Вот у тебя точно будет девочка, – перебила она его, присела и собрала с пола бумаги. – И статистика тут ни при чем.
Он помолчал, а потом переспросил:
– Девочка?.. – и скрылся.
Полина посмотрела на бумаги, которые держала в руках. Все они были с работы. Дома Арсений почти никогда не работал, просто потому, что все делал в конторе.
Договор с Уралмашем, Полина посмотрела, подлинник или копия. Оказалось, подлинник. Зачем он принес сюда договор?..
– Троепольский!
– Что?.. Собирайся, сколько тебя ждать?
– Откуда у тебя дома договор с Уралмашем?
Он пожал плечами в отдалении.
– Шут их не знает. Захватил с собой, наверное.
Полина задумчиво перелистала бумаги. Синяя печать стояла на последней странице – та самая, за которой он поехал к Феде. Что-то мелькнуло у нее перед глазами, когда она листала, что-то черное, чего не должно быть на оригинале договора. Она перехватила плотные белые страницы и снова перелистала.
На обратной стороне третьей страницы черным фломастером было написано: «Смерть врагам».
Лера Грекова собиралась на работу. Работу она ненавидела, поэтому собиралась медленно, долго, уныло, раздражаясь все больше. Иногда она специально выискивала, на что бы обозлиться, и злилась от души, чтобы утро стало уж совсем гадким.
– Лерочка, – закричала мать из комнаты, как раз когда она достаточно обозлилась – все йогурты оказались вишневыми, а ей хотелось черничного, – ты еще дома, девочка моя?
– Да, – сквозь зубы отозвалась дочь так, чтобы мать точно не услышала.
– Лерочка!
Та молчала, глядя в розовую жижицу йогурта.
– Лерочка! Ты ушла?
Лера взялась обеими руками за крышку стола и ответила перехваченным от ненависти голосом:
– Я не ушла, мама.
– Лерочка, во сколько ты вернешься?
– Мама, я еще не ушла! Я не знаю, во сколько вернусь!
– Лерочка! – Мать показалась на пороге в пижаме и пушистых тапочках. Всю жизнь она любила оборочки, рюшечки, бантики, ленточки, пуховки и лебяжьи перышки неизвестного назначения. – Девочка моя, ты же знаешь, какие у нас проблемы!
Лера знала о проблемах. Федю убили. Конец прежней беспечной жизни.
Хуже всего то, что, хоть ей было очень жалко Федю, она чувствовала известное облегчение, как будто у нее вырвали давно болевший зуб, и ей все еще больно, и страшно, что будет, когда отойдет наркоз, и все же – свобода, свобода!..
Это чувство свободы было еще более гадким и скверным оттого, что она своими глазами видела убийцу. И теперь ей остается только повеситься – потому что она видела, потому что все это из-за нее, потому что тот человек очень умен, очень опасен, и она, Лера, кажется, готова на все, только бы отвести от него подозрения!..