Запасной инстинкт - стр. 22
Но одна девица внезапно оторвалась от своего кавалера, пьяно ткнула пальцем в бывшего токаря и спросила:
– Ой, а кто это?
Верник нахмурил брови и уткнулся в бомжа точкой их пересечения.
– А-а! Да это наш Матвеич!
Тому сразу стало не по себе. Могут и побить.
Надежду в него вселил все тот же Верник, заявивший:
– Отстаньте. Он тут живет.
– А почему именно здесь? – пьяно покачиваясь, спросила одна из дам.
Вместо ответа Верник толчком направил их на верхний этаж к своей квартире, повернулся к Матвеичу и с улыбкой спросил, доставая из кармана куртки бумажник:
– Матвеич, «Пассат» мой постережешь? – Он протянул еще ничего не понимающему бомжу сотенную.
Матвеич мгновенно сконцентрировал свое внимание на купюре.
– Андрюша, кого покараулить? Ты только скажи. Я махом.
Верник от души рассмеялся, засовывая деньги в руку Матвеича.
– Машину мою, «Фольксваген»! Стоит у подъезда.
– Андрюша, без вопросов.
Со следующего дня жизнь бывшего слесаря стала входить в новую колею. Неожиданно начальник ЖЭУ, как-то стесняясь, предложил Матвеичу занять одну из кладовок в подвале дома, где тот жил, а потом и небольшой подработок – уборку снега перед домом. Довольно скоро Матвеич сделал у себя в подвале ремонт. Благодаря его почти золотым рукам в двух кладовых Верника, расположенных под подъездом, возникла очень неплохая по нынешним бомжовским меркам квартира. Жильцы несли ему пустые бутылки и мелочь. Вот именно поэтому Матвеич был бомжем и нисколько этого не стеснялся.
Но однажды раздался этот проклятый крик.
Так кричит человек, когда видит перед собой не смерть, а ее приход. Мужской голос был невероятно высоким.
Матвеич приподнялся на топчане и прислушался.
Тихо.
Матвеич отворил дверь и пошел к лестнице, ведущей наверх, в подъезд.
Две ступени, четыре…
Его ухо уловило какие-то чавкающие звуки. Бывший слесарь все понял, и ему стало жутко.
«Вернись обратно и крепко притвори за собой дверь!» – немедленно приказал ему внутренний голос.
Матвеич как под гипнозом продолжал подниматься по лестнице.
Вот она, полоска света в подъезде. Матвеич сам ввинчивал лампочки и следил, чтобы их не крали.
Сперва он заметил ноги. Они подергивались и слегка елозили по полу. Округлевшими от ужаса глазами бомж увидел густую лужу крови, расплывавшуюся под этими ногами.
«Спрячься!» – взмолилось нутро Матвеича.
Но он сделал шаг вперед и, когда ему открылась вся картина, остолбенел, уже не в силах более двигаться.
Его благодетель Верник лежал на спине и, уже будучи мертвым, в агонии сучил ногами. Лица Андрея видно не было, потому что на его животе сидел кто-то, закрывая спиной всю картину. Что именно происходило, обезумевший Матвеич не знал, точнее – не хотел думать об этом.