Запах яблок - стр. 15
Тонкие струйки горячей крови стекали по ногам, я размазывала их дрожащими руками, пытаясь хоть как-то утихомирить истерику. Затем я вспомнила о никотине. Почиркала зажигалкой, пальцы дрожали. Затянулась глубоко, откашлялась и снова вдохнула, как вдруг услышала над головой недовольное «Ц». Подняв полные слез глаза, я увидела протянутую мне руку, а потом и знакомые белые фары.
– Вставай, поедешь со мной, – я помню этот низкий голос из темного угла, велевший принести перепелов. Он знаком с «нюхальщиком». Где же гарантии что я вновь не попаду в лапы этого подлеца!
– Я никуда с вами не поеду, дяденька, – умоляюще произнесла я, не вынимая из губ сигарету. Голос от рыдания стал хриплым.
Мужчина присел на корточки, и только сейчас до меня дошло, я видела его гораздо раньше. Пиджак, полы которого я едва не натерла, голубые глаза, волосы слегка взъерошены, давно не брит, Карнелий Фиджерсон… – грабитель, то есть вип-клиент ювелирного салона. Он забрал из моего рта сигарету, затянулся и выпустил дым в сторону. Когда его взгляд вернулся ко мне, я снова разрыдалась. В ответ он провел рукой по челюсти, уголкам своих губ и произнес:
– Мы оба понимаем, ты вряд ли сможешь удрать.
Я взглянула на свои, то есть Наташкины босоножки, которые в момент моего виртуозного падения свалились с ног, и теперь болтались на тонкой лямке. Потом подняла взгляд. Мимолетная ухмылка. Я вздрогнула, когда мужчина коснулся моего предплечья, вернув на место лямку платья. А потом за секунду поставил на ноги.
– Пустите, пожалуйста, не нужно! – рыдала я.
– Успокойся. Никто тебя не тронет, – он поднял меня на руки и понес.
Я брыкалась как селедка, выброшенная на сушу, пытаясь прикрыть оголившийся зад в этом неразумно коротком платье! Мужчина продолжал нести меня к машине.
– Станислав Юрьевич, ну ее нафиг, сейчас всю улицу разбудит. Кто-нибудь на телефон снимет, не дай бог засветитесь за этим делом. Гендиректор Индоминуса насилует малолетку прямо на Грибоедовском! Представляю заголовки!
– Володя, она живой до дома не доберется в этом платье.
– Поставьте меня, я больше не буду кричать, правда, – захлебываясь в слезах прошептала я. Сил на крик больше не осталось. Водитель открыл заднюю дверь, вытащил коврик и бросил его на землю. Очень предусмотрительно, учитывая, что я босая.
– Сядешь в машину – скоро будешь дома, но можешь остаться тут, выбирай. – Не посмотрев на меня, он сел на переднее сиденье, откуда добавил, – Володя, проводи ее до метро и проследи, чтобы добралась до дома, – стекло медленно поползло вверх, а я так и осталась стоять на маленьком коврике посреди бульвара. В попытке вернуть туфли на положенное им место я потеряла равновесие, без того разбитые колени и ладони заныли с новой силой. Я свернулась в калачик, пытаясь как можно тише пережить боль.