Запах счастья. Или Девять песен Старой Ведьмы о том, как быть счастливым - стр. 5
Я смотрю вам прямо в глаза, и, даже если вы хотите, вы не можете опустить взгляд. Я касаюсь вашего плеча острым твердым пальцем, подхожу ближе и беру вашу голову в сухие, теплые, легкие ладони. В эту секунду вы перестаете существовать как отдельная личность, вы тонете в моей сути, как будто упали в воду с высоты в свинцовых ботинках. Вас больше нет, и меня больше нет, моих ранящих, саднящих глаз больше нет, есть только одна мысль, один смысл, который заполняет весь ваш мозг, все ваше тело целиком, и оно почти лопается, переполненное им – стремление к жизни.
Я отпускаю вашу голову, отвожу, широко разбрасывая, руки, отворачиваю свое лицо, плечи и ухожу. Ваша голова вновь становится вашей. Остается только мой запах, запах старой травы, но в вас остается смысл моего существования, который стал смыслом вашей жизни: «Жить стоит для того, чтобы быть счастливым».
Когда замирает эхо ее последних нот, мы оглядываемся и замечаем, что она действительно ушла, уже довольно далеко. Старая Ведьма оборачивается и машет нам длинной сухой рукой. От этого нам становится тепло…
Когда вы проснетесь, встанете и пойдете, не бойтесь заблудиться. Вы всегда можете вернуться к Старой Ведьме. Идите на шум реки. Найдите Старуху на берегу и вновь загляните в ее бездонные глаза, утоните в них, чтобы выплыть очищенным, сжимающим в руке самое ценное.
Тех, кого напугало слово «ведьма», я успокою тем, что оно происходит от слова «ведать», то есть знать. La Que Sabe, что по-испански означает «Та, Что Знает», – так называет этот древний архетип женской души Кларисса Пинкола-Эстес в замечательной «Бегущей с волками». Это часть моей души, это часть вашей души, даже если вы мужчина, и эта часть ведает даже то, чего вы не знаете.
Действовать vs ждать (счастья, которое однажды постучится в двери)
С очень большой долей вероятности у вас два глаза, две действующих руки, две вполне здоровых ноги. Все внутренние органы тоже в наличии. Я понимаю, что и у вас, и у докторов, если они приглядятся к вам повнимательнее, ко всему вышеперечисленному могут возникнуть претензии и нарекания. Но комплект-то полный!
Все наши «да разве так можно», «все так живут», «куда же мне деваться», «кто меня поймет» – это кусты из мыслей-прутьев и слов-листьев, которые растут из почвы наших страхов, кусты, в которых мы так любим прятаться от самих себя. Мы привыкаем. Привыкаем к своей жизни, даже если она нас не устраивает. Мы привыкаем жаловаться на нее всем, кто еще может нас слушать, мы привыкаем бранить себя и своих близких за то, что попали в нее; в самом печальном случае мы привыкаем ждать ее неотвратимого конца и готовимся проклинать и оплакивать ее уже в целом (с небес или из гроба, точно не знаю) после своей смерти.