Запах дождя - стр. 24
С каблуком правой туфли всё стало ясно, когда Наташка похромала через двор. Каждый шаг отдавался предательской пружинкой в коленке и стыдным холодком в животе. Страшно хочется побежать через детскую площадку к подъезду, но нельзя, потому что изящный каблучок совсем хрустнет, и тогда всё. Это будет падение.
Коленка саднит, джинсы на ней разодраны в хлам.
Вот же козёл, дебил, футболист! – надо бы прошипеть эти обидные слова сквозь стиснутые зубы, но Наташке, честно говоря, сейчас не до ругани. Сама же дура. Замужней женщине по многим причинам не следует жрать пиво в таком количестве, чтоб потом до дому было не дойти. Сейчас каблук подломится. Вот сейчас…
Наташка глубоко вздохнула и поскорее уселась на колесо, зарытое до половины в песок. Появилась такая мода – закапывать до половины старые автопокрышки на детских площадках и красить в радостные цвета. Эта вот голубая. Сейчас туфли эти сниму нахрен, если на меня не смотрит никто. Или нет. Песок будет щекотать ступни, а это невыносимо. Блин, зачем же я столько пива пила?
Сияло по-летнему солнечное сентябрьское утро. Малыши отведены в детский садик, школьники на уроках, детская площадка пуста. Район, что называется, спальный. Могут гулять бабушки с коляской, может алкаш прикорнуть на лавочке. Замужней женщине стесняться некого.
Но если уж утро началось со сломанного каблука, везения не жди.
Красноватый, с серыми проплешинами песок за Наташкиной спиной увесисто заскрипел под раздолбанными кедами. Это не малыш и не старушка, это какой-то мужик, или, что ничуть не лучше, – мальчишка-акселерат. Сразу не разобрать. Сам длинный, лохмы нечёсаные, а дрянная куртка из кожзама куплена, похоже, на барахолке. Ну иди ты, милый, иди мимо и подальше по своим делам!
Но как назло, этот хмырь дошагал до ближайшей дощатой скамеечки, тоже выкрашенной радостно, в цвет яичного желтка, и безбоязненно опустил худую задницу на это шаткое сооружение. В солнцезащитных очках отразилось сразу два солнца, повисших над двором. Потом лохматый парень лет двадцати очки с носа стянул и повертел головой – как будто одновременно решал, которую из квартир, спрятавшихся за окнами многоэтажек, обнести и как это вообще делается? Решить не смог и тогда с хрустом полез в боковой карман куртки. Достал серебристую упаковку с каким-то печеньем и принялся терзать.
Наташке захотелось заплакать, а лучше – завыть белугой. Двадцатилетний мальчишка наконец-то заметил, что на детской площадке находится не один, и улыбнулся эдакой свойской улыбкой. Вот же ж сволочь!
– Вафлю хочешь?