Запах дождя - стр. 21

Бизнесмен Рахманов встал со стула. Он хотел, но не в состоянии был объяснить свою тревогу. Чтобы сделать это, пришлось бы снова стать инженером Рахмановым. Который ещё десять лет назад проклинал себя за то, что у четырехлетней дочки с красивым именем Руфина, вероятно, не будет ни красивой одежды, ни частной гимназии, ни поездок на лыжные курорты, ни даже игрушек порядочных. Руфа, дочь бизнесмена Рахманова, всё это имела в избытке. До позавчерашнего дня. Собаку вот только не завели. Аллергия.

Он прекрасно понял всё сказанное. Всё верно. Его дочь не могла уехать куда-то на автобусе или пойти гулять по пустырю. Его дочь не имеет подозрительных знакомств. Её возит на машине морской пехотинец в отставке.

Но какое это всё имеет значение, если Руфа пропала?

– Я напишу заявление в райотдел. Спасибо вам, Алексей Фёдорович, – сказал Рахманов и безропотно вышел.

Глебушка лениво поднялся следом, тоже пошел к двери, у порога остановился.

– Сейфёдыч, – попросил он через плечо и негромко, – вы всё же зарегистрируйте обращение Тимура Ильхамовича, по делу «Окраина». Это вам от Эдварда просто дружеский совет. Гимназия у девочки находится рядом с платформой Ямская. Станция рядом, и электрички в обе стороны ходят. Если память мне не врёт.

И, прежде чем Лисицын набрал воздуху, чтобы послать его подальше вместе со всеми советами, частный сыщик вышел. Подмигнув на прощание Пелевину.

Майя Сорокина хоть и росла в семье доцента, а потом и декана, не считала себя неженкой. И в институт все шесть лет каталась на общественном транспорте, а не на папином «Москвиче», от поездок «на картошку» и ночных дежурств не отлынивала. Но всё же разница есть. Квартира у доцента Сорокина находится на проспекте Энгельса, в тихом интеллигентном районе, где в советское время селились врачи, профессора и артисты симфонических оркестров. Там рядом была станция метро «Графская», там ездили вместительные «Икарусы», похожие на нарядные жёлтенькие аккордеоны.

Да, там тоже случалось попадать в автобусную толчею. Но ещё никогда в жизни Майя не чувствовала себя такой сплющенной, как сейчас, уезжая куда-то на окраину, где возле Андриановской церкви должен найтись приют «Каштанка».

На каждой новой остановке водитель обнаруживал, что не может открыть ту или иную дверь, и начинал хрипло проклинать пассажиров по трансляции. Его никто не слушал, да и не слышал, поскольку раз за разом в хвосте салона разгорался скандал, сопровождаемый воплями: «Рюкзак! Рюкзак!».

Кто-то там упорно не хотел снимать со спины рюкзак и задевал им по лицу всё новых попутчиков. И этот кто-то не был Костей Лесовым. Потому что когда Димка Лавров вежливо, но твёрдо сказал: