Западня - стр. 16

Танкред, Гонтран и остальные, во время поездки из театра успевшие обменяться впечатлениями от откровений гостьи, не преминули потребовать дополнительных подробностей о повелителе Монкрабо.

– Господа, вы спрашиваете меня о том, чего я вам рассказать не могу.

– Почему?

– Я связана.

– Клятвой? – спросил Танкред.

– Да, клятвой.

– Тем не менее, мадам, вы сказали, что знаете повелителя Монкрабо и короля лжецов.

– Мне известно, кто он.

– Ах, боже мой, мне тоже! – воскликнул Гонтран.

– В самом деле? – спросила молодая женщина.

– Он действительно король. Но не лжецов, а воров.

– Этот калека? Полно вам! Это невозможно.

– Тем не менее иначе ведь быть не может, не так ли, мадам?

– Господа, окажите любезность, не пытайтесь разговорить меня на эту тему. Я все равно ничего не скажу.

– В то же время, мадам, вы дали нам надежду, что, почтив своим присутствием наш скромный ужин…

– Я ничего вам не обещала. Кроме того, должна заметить, что я согласилась прийти из любопытства и, в большей степени, из чувства признательности.

– Из чувства признательности?

– Из любопытства?

– Да, из любопытства – чтобы увидеть своими глазами, как живет юноша, и из признательности – чтобы выразить господину Танкреду благодарность за то, что он защитил меня от Сентака.

– Кстати, что такого интересного де Сентак мог сказать этому господину калеке, который по нашей милости так славно покатился кубарем?

– Вы хорошо знаете Сентака? – спросила молочница.

– Ну… – протянул Танкред. – Неплохо.

– Тогда соблаговолите мне сказать, кто он.

– Насколько я знаю, он креол с острова Маврикий. Его родители родились в Пондишери, говорят, что хоть кожа этого молодого человека и белая, в его жилах течет индейская кровь.

– О нем ходят такие слухи?

– Да, мадам, и те, кто знает о жестокости его натуры, этому отнюдь не удивляются.

– Он храбр?

– Порой да, как и все испанцы. Но бывают моменты, когда он даже после самых смертельных оскорблений не решается не то что броситься в бой, но даже рассердиться.

– Странно.

– Более чем странно… Таким образом, как вы недавно сказали, вполне может случиться, что Сентак не потребует от меня удовлетворения за то, что я вмешался в ваш с ним спор. Но как бы там ни было, его храбрость у меня сомнений не вызывает. В довершение всего он еще и невероятно упрям. Поговаривают, что, решив добиться успеха в том или ином деле, он без угрызений совести может воспользоваться любыми средствами. Наконец, он жаден, алчен и страшно ревнует свою жену, которую обманывает, хотя вы, мадам, похоже, знаете об этом значительно лучше меня.

– А его супруга вам, случаем, не родственница?