Заноза Его Величества - 2 - стр. 28
И, услышав шаги, я едва успеваю отойти от двери, когда распахиваясь, она ударяет об стену.
— Жалкая продажная дрянь! А мне казалось, я любил тебя. Надеюсь, ты подцепишь какую-нибудь заразу и сдохнешь в муках, — стремительно выходит он в коридор, ещё оглядываясь на хозяйку комнаты, и я едва успеваю развернуться спиной, чтобы он не налетел прямиком на мой поднос.
Проявив просто акробатическую ловкость, мне удаётся сберечь дорогой ужин, но вот высокая вазочка с гроздью рябины от моего резкого движения, покачнувшись, всё же падает на пол.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! И так каждая копейка на счету, ещё придётся платить за эту грёбаную вазу.
— Желаю тебе того же! И сдохнуть на какой-нибудь навозной куче! — с хлопком, сотрясшим, наверно, стены всего заведения, закрывает дверь Надин за нежеланным гостем. Но он даже не оборачивается, равнодушно разглядывает мою почившую вазу. А потом наклоняется, чтобы поднять рябину.
С гроздью в руках сначала разглядывает меня на уровне подноса, словно пытаясь найти место куда её приткнуть: просвет среди тарелок или хотя бы карман моего фартука.
И у меня есть всего пару секунд, чтобы понять кого же он мне напоминает: Райана Гослинга, или того парнишку, что играл наркомана в сериале «Во все тяжкие», или просто типичного австралийца, как я их себе представляю: высокий, светло-русые волосы, голубые глаза, красив, атлетически сложен, имеет выдающийся пресс, лучезарную улыбку и ходит зимой и летом в сланцах на босу ногу.
В общем, именно сланцев для полноты картины ему и не хватило, когда он поднял на меня глаза. А ему в моём облике, видимо, не хватило, украшения из рябины, потому что гроздь он в итоге засунул мне за ухо и осмотрев меня с пристрастием, довольно улыбнулся.
— Мисс-с-с? — явно добавил он несколько лишних «с» к своему вопросу. Из-за чего окончательно стал «австралийцем», то есть жителем не этого континента, где принято обращаться к незамужней девушке «мадемуазель».
— Лола! — невольно подсказала ему Вабария, окликнув меня.
— Хм, Лола, — снова расплывается он в австралийской улыбке, только какой-то натянутой, а потом уходит, не добавив ни слова.
— Что случилось?
— Я вазу уронила, — шепчу я подруге, показывая на лужу и осколки у своих ног. — Но я не виновата, он выскочил как вепрь и…
— Тс-с-с, запишем её на счёт Надин, — пряча осколки в карман, кивает она в сторону двери, из-за которой теперь слышатся рыдания. — Она дня три будет в трауре, всё равно не заметит.
С этими словами она уходит кормить, утешать и утирать слёзы расставшейся со своим обнищавшим клиентом «девушке по вызову». А я — присматривать за бесхозным Тизом де Амвоном, ибо что-то мне подсказывает, что не оплакивать их разрыв он пошёл.