Заноза Его Величества - 2 - стр. 23

И мне очень хочется добавить: по которому Марго до сих пор сохнет, но помалкиваю. Но вот же лядина, как говорит Ваби. (Вроде как это слово означает бесплодную землю, пустошь, а не то, что говорим мы, приставив букву «Б», но суть та же самая).

И столько у меня вопросов к этой Марго. Но главный: как там Барт?

10. Глава 10. Георг

— О, боги, Барт! Когда я даровал тебе эти земли и титул, то в жизни не думал, что ты превратишь замок в настоящую берлогу.

Я осматриваюсь в заваленной шкурами и провонявшейся нафталином комнате, которую генерал Бартоломеус Актеон, граф Пандор (по имени замка) громко назвал «рабочий кабинет».

— Отвали, Георг! — развалившись в кресле в одном халате на голое тело, он вытягивает ноги к остывающему камину, пока я разглядываю висящие по стенам чучела. — Мне и так хреново. Зря ты вообще приехал. Заболеешь.

— Ты думаешь меня можно испугать парой волдырей и лихорадкой?

— Парой сотен волдырей, — задирает он покрытое сыпью лицо, чтобы на меня посмотреть. — Но подозреваю, что ты именно за этим и приехал. Не поддержать старого друга, а подцепить оспу и, желательно, сдохнуть.

— Я тебя умоляю, — рассматриваю я голову оленя с огромными ветвистыми рогами. Что-то есть в ней общее с хозяином кабинета, но пока не пойму что. — Этой ветрянкой меня должна была наградить собственная дочь. И мне не пришлось бы ради этого тащиться к старому дятлу, который, когда болеет, становится капризным и нежным, как барышня. Я вообще только жить начинаю.

— У тебя есть новости? — устав на меня таращиться, отворачивается Барт.

— Ты думаешь я бы промолчал, если бы были у меня новости, — сажусь я на шкуру перед камином, чтобы поворошить догорающие угли. — Прошла неделя, а её так и нет.

— Наверно, что-то пошло не так, — вздыхает Актеон. — А ты что думаешь?

— Я не знаю, что думать, Барт. И мысли у меня уже самые мрачные. Сначала она не ответила ни на одно моё письмо.

— Георг, она не хотела давать тебе надежду. Ведь никто не знал, получится ли у неё вернуться, — не просто вяло возражает, а прямо кидается он на её защиту.

— Остепенись, болезный, — кладу я на угли ровненько поколотые поленья. — Просто вёл я себя как мудак. И не надежду она не хотела мне давать, а сомневалась, вот и не отвечала. Во мне сомневалась. И я её не виню. Представляю, сколько бессонных ночей она провела, прежде чем решиться. Это ведь не на рынок за зеленью сходить, даже не из города в город переехать, а сменить целый мир. Не временно. Навсегда.

— Я с трудом представляю каково ей было, — вздыхает Барт. — И не знаю, что выбрал бы я, будь у меня такой выбор. Но всё же она решилась. Так же твёрдо и без колебаний, как воткнула в себя тот кинжал. Засомневайся она в тебе хоть на секунду, и не сделала бы ни то, ни другое.