Заноза для хирурга - стр. 19
Фыркаю – ну что ж, сегодня с ролью защитника прекрасно справился Герман Эдуардович!
Следующий рабочий день подкидывает ворох срочных задач, и только к вечеру я соображаю, что до сих пор не видела своё начальство, хотя он совершенно точно здесь. «Ну и ладно, – думаю, сидя с очередной кипой документов в ординаторской, – если это результат головомойки, которую ему устроил Соболевский, то надо просить Германа заходить в больницу почаще!»
– Анна Николаевна, – негромко звучит вдруг за спиной голос, заставляющий меня вздрогнуть, – зайдите ко мне.
Вот только помяни чёрта…
Добрынин идёт впереди меня, заходит в свой кабинет, я вхожу следом за ним. Что у нас опять не слава богу? Какой косяк он мне хочет предъявить?
Зав не торопится начинать разговор, а я тем более молчу – сам ведь позвал. Кидает на меня быстрый взгляд, открывает рот, но тут же закрывает его. Наконец, после ещё одного фальстарта мужчина медленно произносит:
– Анна Николаевна, у меня завтра с утра две плановых, и ответственный пациент в реанимации лежит, могу я на вас рассчитывать?
Ну надо же, оказывается, мы умеем нормально разговаривать!
– Конечно, Никита Сергеевич, – я не позволяю даже капле ехидства просочиться в свой тон. – Это всё? – спрашиваю, выдержав паузу.
– Нет, – качает головой, и я всем видом показываю, что внимательно его слушаю. Добрынин смотрит подозрительно, но держать каменное выражение лица рядом с ним я научилась виртуозно.
– Я… – он делает пару глубоких вдохов, я не мешаю, с интересом разглядывая отводящего глаза мужчину. – …хочу извиниться, – наконец с трудом выдавливает из себя.
На секунду впадаю в ступор. Его подменили? У него есть брат-близнец? Который сейчас ворвётся в кабинет, и мы все спляшем на манер индийского кино? Фу, чёрт, что за дичь в голову лезет! С другой стороны… смотрю на глядящего на меня исподлобья хмурого руководителя. Нет, облегчать ему задачу я не собираюсь.
– Хотите – извиняйтесь! – произношу спокойно.
На лице мужчины появляется мученическое выражение. Для следующей фразы ему опять понадобилось несколько вдохов.
– Извините, я не должен был вчера… кричать на вас, – он опускает глаза.
Вздыхаю. Он на меня столько орал за последние несколько месяцев, я такого количества воплей в свой адрес никогда не слышала. А теперь извиняется. За вчерашнее повышение голоса – и только потому, что его пристыдил Герман Эдуардович. Невероятно!
– Никита Сергеевич, – начинаю, опять вздыхаю, а потом вдруг говорю, вспомнив слова Соболевского: – Пороть вас всё равно уже поздно, – мужчина давится, закашливается и ошарашенно смотрит на меня. – Да и не любительница я всего этого БДСМ. Так что можете считать, что ваши извинения приняты.