Занимательная история - стр. 16

Удивительное дело. Все квартиры, где я жил в Москве мне очень нравились. Находились плюсы, отсутствующие у прочих, а минусов особенных не замечалось. Первая, в «Жулебино» потрясла сияющими огнями и энергетикой энергично развивающегося пространства. Вторая, в «Лосинке» – тем, что там можно было по прилегающему шоссе бегать или ходить на лыжах – настолько редким было автомобильное движение. К тому же вокруг были сплошные сады и парки. Метро и там и там было далековато, но оказалось несущественным.

Третья квартира была в «Черемушках» и я готов был полюбить ее только за название места и ощущение нахождения в непосредственной близости к событиям самого популярного фильма. К тому же она была самая благоустроенная и большая, да и район оказался с исключительно положительными характеристиками. Кроме того, были квартиры в самом центре на Котельниковской набережной, где можно было гулять вокруг Кремля, словно во своём дворе, на Пушкинской площади невольно погружаясь в неформальное сборище столичной, яркой молодежи, на Бауманской в сохранившихся старых кварталах, напоминающих о давно ушедших временах, когда Москва была не главным городом страны. Москву пришлось полюбить, хотя вытеснить Питер из моей души ей так и не удалось, уж больно она задает деловой ритм и ломает настрой под себя.

Квартиру нам дали, в принципе и мне дали квартиру из запасников Банкира, в тех самых Черемушках, но я обозревая карту пришел к выводу, что «Лосинка» куда лучше подходит по географии, да и жить одному мне не улыбалось, в Мишиной квартире было две комнаты и его храп мне не мешал, а во всем прочем он был идеальным собутыльником. Так что до поры до времени там мы и обитали, он – до возвращения домой, а я – до переезда в ставшие родными Черемушки. Виталию из тех же бездонных запасов выделили коттедж на водохранилище Москва-реки, куда он и перебрался, оставив в «Жулебино» свою прежнюю любовь и начав новое строительство своей личной жизни с той молодой и предельно симпатичной подругой из нашего родного города.

Заканчивался второй месяц работы в Москве, я уже вполне освоился, погрузился в текучку, было множество нерешенных серьезных вопросов, но они у меня лежали в столе, так как мелочи были повседневны и неотложны. На удивление за два месяца я вполне вошел в курс дел, определил центры принятия решений и понял, кто в банке и за что отвечает. У меня появилось пара идей стоимость в несколько сотен миллионов рублей, которые я доложил Банкиру и получил от него резолюцию: «Сам Бог велел Вам это сделать!» Тогда я еще был падок на идеи, поэтому мысль о монетизации своего вклада в голову мне не приходила, я считал что все будет оценено в соответствии со вкладом, полностью отделив от себя историю с часами.