Занавес: Последнее дело Пуаро - стр. 7
– Да, невольно вспомнишь старые времена, – задумчиво произнес я.
Я вспомнил облака пара, вырывавшиеся из крана с горячей водой в одной-единственной ванной комнате, где в центре гордо красовалась огромная ванна, обшитая красным деревом. Вспомнил я и огромные купальные полотенца, и сверкающие медные кувшины с кипятком, стоявшие в старомодной раковине.
– Но не следует жаловаться, – вновь повторил Пуаро. – Я согласен пострадать – ради благой цели.
Внезапно меня озарило.
– Послушайте, Пуаро, может быть, вы… стеснены в средствах? Я знаю, капиталовложения сильно пострадали из-за войны…
Пуаро сразу же разуверил меня:
– Нет-нет, мой друг. У меня вполне достаточно средств. Я по-настоящему богат. Меня привела сюда вовсе не необходимость экономить.
– Тогда все в порядке, – сказал я и продолжал: – Думаю, мне понятны ваши чувства. Когда стареешь, все сильнее хочется вернуться в прошлое. Пытаешься вновь пережить прежние чувства. В некотором смысле мне тяжело здесь находиться, и все же на меня нахлынуло множество чувств и мыслей, которые давно меня не посещали. Полагаю, с вами происходит то же самое.
– Ни в коей мере. Я не ощущаю ничего подобного.
– А хорошее было время, – печально покачал я головой.
– Говорите за себя, Гастингс. Для меня, когда я впервые оказался в Сент-Мэри-Стайлз, то была грустная и мучительная пора. Я оказался эмигрантом – раненым, изгнанным из дома и страны, существовавшим за счет благотворительности на чужбине. Нет, это было совсем невесело. Я тогда не знал, что Англия станет мне домом и я найду здесь свое счастье.
– Я об этом забыл, – виновато признался я.
– Вот именно. Вы всегда приписываете другим чувства, которые испытываете сами. Гастингс был счастлив – все были счастливы!
– Нет-нет, – засмеялся я.
– И это в любом случае неправда, – продолжал Пуаро. – Вы оглядываетесь назад и говорите со слезами на глазах: «О, счастливые дни. Я был молод тогда». Но на самом деле, мой друг, вы не были так счастливы, как вам кажется. Вы получили тяжелое ранение, вы горевали о том, что не сможете больше служить, вас терзали тягостные воспоминания о пребывании в госпитале. К тому же, насколько я помню, вы не могли разобраться в своих чувствах, влюбившись в двух женщин одновременно.
Я снова засмеялся и покраснел.
– Какая у вас память, Пуаро.
– Та-та-та – я и сейчас помню меланхолический вздох, который вы испустили, когда мололи всякий вздор о двух красивых женщинах.
– А вы помните, что вы сказали? Вы сказали: «И обе они – не для вас!» Но courage, mon ami[11]. Мы снова вместе выйдем на охоту, и тогда, быть может…