Замыкающие. Печати Мирана - стр. 12
Именно тогда мне как-то неожиданно для себя самой захотелось делать что-то правильное и важное. Не быть как они, эти безопасники. Но тоже бороться за справедливость. Юношеский максимализм? Возможно, что так. Я увидела для себя какую-то цель. Неожиданную, но четкую. Впервые за долгое время. А еще мне захотелось сделать так, чтобы папа мной по-настоящему гордился и, наверное, простил меня за мое поведение. И выбрала я для этого, прямо скажем, довольно радикальные методы. И взялась за осуществление своих новых стремлений с тем же упорством, с которым до этого шла в тень.
В каким-то отчаянным остервенением взялась на учебу, самостоятельно готовилась к поступлению в военную академию Зитара, куда женщин брали неохотно. А после поступления продолжила учиться не только ради каких-то слишком идеализированных целей, а просто потому, что мне искренне нравилось то, что я делала: и изнуряющие тренировки, и заучивание зитарских и межгалактических законов, и бесконечные часы на стрельбищах. Я не была лучшей на курсе, даже близко. Но я очень старалась, тратя на это все время и все силы. Неужели все это было зря?
С того странного, непростого времени прошло уже семь лет. О моем подростковом бунте напоминает только сделанная втайне от отца татуировка на бедре и любовь к коротким стрижкам. Я изменилась, повзрослела как-то стремительно для самой себя. Отношения с отцом выровнялись и постепенно потеплели. Жалею ли я о том, что было? В какой-то мере да. Но прошлого не вернешь и от него не скроешься. Оно просто было и что-то мне принесло. Я верю в то, что из всего, что нам дается, нужно извлекать уроки. Какие? А это решаем только мы сами. Я свои уроки извлекла. Но, чувствую, мое настоящее тоже насыплет мне на голову порцию новых жизненных уроков. С горкой насыплет, я уже это предчувствую.
***
Я прилетела в академию в надежде на помощь ректора. Возможно, хотела получить пару свободных дней на решение навалившихся проблем, чтобы мое отсутствие не посчитали прогулами. О том, где я провела последние два дня, в академии уже знали - безопасники связались с администрацией сразу после того, как привезли меня в управление.
Полковник Риво всегда казался мне мудрым и справедливым разумным, и ко мне он относился лояльно, даже по-отечески. Впрочем, не только ко мне, но и ко всем кадетам женского пола. Это было естественно, так как женщин в академии Алмала было мало, и хотя с них и спрашивали так же, как и с других кадетов, не щадя и не давая поблажек, но все же своеобразным образом берегли.
Все дело в том, что по межгалактическим правилам, обновленным менее десяти лет назад, в учебных заведениях подобного типа количество женщин не должно было быть меньше определенного процента. Военные академии на всех планетах Содружества считаются местом службы мужчин, особенно на таких патриархальных планетах, как Зитар. Но не принять в академию женщину, прошедшую все вступительные испытания, просто не имеют права. Это противозаконно. Так что, поступая туда, я понимала, что своеобразным образом подправляю статистику. Этот факт всегда заставлял меня еще больше стараться, доказывая, что я ничем не хуже мужчин-кадетов. Кстати говоря, меня и еще пятерых кадетов моего пола мужчины-сокурсники никогда не обижали и принижали. Но и не щадили. Не было ни шуточек, ни давления, ни приставаний. Мы для них были на равных, с равной нагрузкой, равными правами и обязанностями и равным положением. От ярких проявлений сексизма военных академий, о котором часто говорил папа, имея в виду, прежде всего, ситуацию в общеземной военной академии на Уне, первой колонии Земли, я никогда не страдала.