Замуж за миллионера. Лишняя в его жизни - стр. 28

– Никто не знает, что я ваша жена, – из чистого упрямства возражаю я, стараюсь не думать о пальцах Алекса, которые все еще держат мою руку. И о том, как это приятно. До мурашек приятно.

– Я знаю! И этого достаточно, – парирует он. – Так что в следующий раз думай, прежде чем оскорблять мою фамилию недостойным поведением.

Я никак не могу понять, шутит он или нет: мысли все спутываются от того, как близко Алекс ко мне стоит. Мне жарко, мне неловко, я чувствую его терпко-пряный, с нотками цитруса парфюм, и не могу не вспоминать о том, как я ощущала сегодня на губах его дыхание.

Почти поцелуй. Почти…

Соберись, Ника! Нельзя показывать ему, как сильно он на тебя действует!

– Вот уж не знала, что я оскорбила вашу фамилию тем, что всего лишь залезла в кусты! – я пытаюсь быть дерзкой, но голос у меня дрожит.

– Еще и подглядывала, – добавляет Алекс, и его голос, как ни странно, искрится весельем.

Он так развлекается за мой счет, что ли?

– Вам показалось, – отрезаю я.

– И царапины мне эти тоже кажутся, да, Ника? – хмыкает он, кивая на мои руки. – Кстати, их надо обработать.

– Да что вы все ко мне с этими дурацкими царапинами привязались! – вспыхиваю я.

– Кто это «все»? – тут же резко, совсем другим тоном спрашивает Алекс, сжимая мое запястье чуть сильнее.

Я молчу.

– Кто все, Ника?

– Ну… Наташа, – запинаясь, говорю я. – Я ее встретила в коридоре. А еще…

Я замолкаю.

До меня вдруг доходит, что про Ивана, наверное, лучше не говорить. Алекс ему очень резко сегодня напомнил про субординацию, и я вот не уверена, как он отнесется к тому, что охранник мне помог.

– А еще? – с нажимом повторяет Алекс.

– А еще вы вот, – неуклюже заканчиваю я.

– Понятно, – сухо говорит он. – Будь тут, я сейчас принесу дезинфицирующий раствор.

Я хочу сказать, что у меня есть все свое, тут, в кармане, но потом вспоминаю, что тогда придется говорить, где я это взяла, и опять все выйдет на Ивана. Поэтому молчу и жду.

Алекс уходит на несколько минут, возвращается с какой-то бутылочкой и марлевой салфеткой, ловко разрывает упаковку, наливает на салфетку раствор и осторожно проводит вдоль самой длинной царапины.

Я ойкаю.

– Жжет? – хрипло спрашивает он.

– Немного.

– Потерпи.

Алекс быстро обрабатывает остальные мои боевые раны, а потом вдруг осторожно дует на них, и от потока прохладного воздуха жжение становится более выносимым. Этот жест заботы так сильно не вписывается в образ Алекса, что у меня от удивления перехватывает дыхание.

– Так легче?

– Д-да.

– Мне так няня всегда делала, – говорит он задумчиво. – Я постоянно коленки разбивал, когда пацаном был. И исцарапанный был весь с ног до головы, потому что по деревьям лазил.