Замуж кто-то за кого-то - стр. 10
— А сестры? — спросила я. — В смысле, мачехины дочки. Они-то хоть живы?
— Увы, нет.
— Что с ними случилось?! — испугалась я.
— Они просто не родились. Вы у госпожи Памары одна.
— Ага, — вновь забормотала я. — Мы с Памарой ходим парой…
— Я бы не сказал, — возразил Мух на мое бормотанье. — Вы редко куда-нибудь ходите вместе.
— Потому что она меня не любит? — прямо спросила я.
Кэдаус не стал увиливать.
— Я не очень-то разбираюсь в человеческих чувствах, — сказал он, — но и впрямь сомневаюсь, что она тебя любит. Бережет, заботится — это да, а вот что касается любви…
— Бережет и заботится — в том смысле, что ничего не разрешает? — прищурилась я.
— Отчего же, разрешает. К примеру, даже очень одобряет твои встречи с принцем.
— Странно, — хмыкнула я. — По-моему, у Золушки все было иначе…
— О какой Золушке ты говоришь? Уже не первый раз, кстати. Или это ты так себя ласково переиначила? Ну да, Золла — Золушка… Но тогда как у тебя может быть что-то иначе, чем у себя же?
— Не бери в голову, — сказала я. — Я и сама не помню, что это за Золушка. Может, и правда я? А почему иначе?.. Ну, вот такая я противоречивая потому что.
— А вот противоречить Памаре не стоит, — сказал Мух. — И давай-ка, правда, поспеши. Не нужно ее злить понапрасну.
— Но ты мне хотя бы подскажи, как мне с ней себя вести, что говорить? — заволновалась я.
— Говорить в любом случае стоит поменьше. В небольшом количестве слов и глупостей будет содержаться не так много. А как себя вести?.. Ну, тут все просто: соглашайся с ней во всем — и все дела.
— Даже если она потребует спрыгнуть с десятого этажа? — хмыкнула я.
— Не потребует. В Лозоро нет таких высоких зданий. К тому же она вполне разумная женщина и, должен заметить, очень воспитанная и культурная.
— Как-то это не вяжется с тем, что ее не стоит злить, — засомневалась я.
— Злиться тоже можно воспитанно и культурно. К примеру, я ее особенно зауважал после того, как она наступила на меня в темноте.
— Зауважал за то, что наступила?.. — вытаращила я на Муха глаза. — Ты меня пугаешь…
— Да не за то, что наступила, а за то, что она выкрикнула после того, как я взревел от боли.
— И что же она выкрикнула? — полюбопытствовала я.
— Ой! Кэдаус!
— Но ты ведь и есть кэдаус, что тут особенного, за что можно уважать?
— Просто все остальные в подобной ситуации вопят совсем другие слова.
— Да уж, — хмыкнула я, представив себя на этом месте. — Кажется, я тебя понимаю.
— Вот и хорошо. А теперь иди-иди, а то я уже начинаю нервничать!
Когда я вошла в столовую, моей мачехи там еще не было. Но что меня обрадовало, за обеденным столом сидела хрупкая женщина лет сорока с миловидным личиком, обрамленным рыжими кудряшками — настоящее солнышко! И улыбка у нее была доброй и солнечной, у меня будто камень с души упал — это славное создание меня уж точно в обиду не даст. Вот только кто она мне: какая-нибудь тетушка? Или, скажем, крестная… Ну да, конечно же, крестная! Моя добрая фея!