Замри - стр. 10

«Я Кейтлин», – написала я в ответ.

И мы стали друзьями. Вот так просто.

Последним уроком у меня английский с мистером Робертсоном. Когда я вхожу в кабинет, он не пытается ничего изображать. Он просто кивает мне, улыбается и говорит:

– С возвращением, Кейтлин.

Генри Лукас, самый популярный парень в одиннадцатых классах и при этом самый неприятный, сидит в дальнем углу, демонстративно не замечая подружек Алисии. Ангел ерошит его черные волосы длинными розовыми ногтями.

– Ты ведь устраиваешь в пятницу тусу? – спрашивает Испорченная Девчонка.

Генри устраивает их постоянно, потому что его родители, владельцы риелторской компании, вечно в разъездах – участвуют в совещаниях и становятся все богаче. Когда они возвращаются в город, то организуют благотворительные приемы, от которых мои родители, как правило, стараются отвертеться. Их лица можно видеть на рекламных щитах и в вестнике родительского клуба: мать всегда в безупречном черном костюме, отец с неизменными атрибутами – клюшками для гольфа и самодовольной улыбкой.

Испорченная Девчонка присоединяется к Ангелу и тянет Генри за волосы. Он смотрит прямо перед собой, криво улыбаясь, но не останавливает их. Я выбираю место подальше от них, у самой двери.

Мистер Робертсон начинает перекличку:

– Мэттью Ливингстоун?

– Здесь.

– Валери Уотсон?

– Тут! – щебечет Ангел.

– Дилан Шустер?

Это имя я слышу впервые. Никто не отзывается. Мистер Робертсон поднимает глаза.

– Дилан Шустер нет?

Дверь передо мной открывается, и в кабинет заглядывает девушка. Ее лицо мне незнакомо, а наша школа достаточно мала, чтобы я знала в ней всех. Ее темные, почти черные волосы взъерошены, но не элегантно, как у многих девушек, а так, будто ее ударило током. Густой слой черной подводки смазан, живые глаза быстро оглядывают кабинет. Она явно пытается решить, входить ей или нет.

– Дилан Шустер? – спрашивает мистер Робертсон снова.

Новенькая смотрит на него; ее глаза удивленно распахиваются.

– Ого, – говорит она, – как вы угадали?

Он смеется, и Дилан уверенным шагом заходит в кабинет. Через плечо перекинута вместительная сумка, в руке – стакан с кофе. Тонкая футболка с одной стороны порвана и скреплена булавкой. На ней невообразимо узкие джинсы, и вся она очень высокая и худая. Ее ботинки тяжело бухают по полу, пока она идет в конец кабинета. Я не оборачиваюсь ей вслед, но представляю, как она садится в дальнем углу. Наверняка развалилась на стуле как у себя дома.

Закончив перекличку, мистер Робертсон встает и, прогуливаясь между рядами, рассказывает, чем мы будем заниматься в этом году.