Заморская Русь - стр. 86

Где-то завыла собака, и сотни глоток собратьев дружно ответили ей протяжным хором: нежалобным и незлым. Сысой с удивлением отметил, что не слышал здесь лая – только вой. Полная луна выше и выше поднималась над блещущей водой. Прелый дух тайги и тухлой рыбы струился по улочке. Где-то рядом устало и сонно набегала на берег волна. Сысой повернул ей навстречу в первый попавшийся переулок, спустился к морю, и лунная дорожка выправила курс к его стоптанным бродням.

Где-то рядом отрывисто звенело лезвие топора от ударов обушка по дереву. Сысой обернулся и разглядел толстого длиннобородого мужика, вбивавшего кол, по краю пенистого прибоя, цеплявшего его ноги. Человек тоже заметил прохожего, скомандовал сиплым голосом:

– Стой!

Сысой остановился, нашарив рукоять ножа за голяшкой. Мужик бросил топор, приблизился, обдав запахом водки и рыбы, сунул Сысою спутанный ком пеньковой веревки.

– Пособи! – приказал. – Одному мерить не с руки. – И поволок за собой конец, забредая в волну по колени, долго плескался там, что-то нащупывая пятками, наконец натужно просипел:

– Тяни!

Сысой выбрал веревку так, что ее линия обозначилась на блещущей лунной дорожке.

– А теперь приложи к колу и держи! – Мужик стал выходить из воды, наматывая ее на локоть. – Семь саженей ровно! – пробормотал, отбирая сухой конец. – И отсель до кабака саженей сорок… Ты не штурман? – спросил строго.

– Нет, промышленный!

– Тогда ладно! – подобрев, бросил на землю мокрую веревку. – Штурманам хоть кол на голове теши, не хотят делать поправку к счислениям, только руль наращивают… А старый трактир там был, – указал пальцем в море.

Сысой разглядел, что мужик старый, но не дряхлый, с косматыми бровями, толстым носом и бородой до хлюпающего под мокрой рубахой брюха.

– Давно в Охотске? – спросил, сев на землю, силясь скинуть сапог.

– Первый день!

– То-то, смотрю, глазами лупаешь – меня здесь всякая собака знает… Выпить чего есть?

– Нет! – развел руками Сысой.

– Ну и ладно, – миролюбиво пробормотал старик. – В меня сколь ни лей – все мало. – Пыхтя, сбросил сапог и вылил из него воду. – Видишь?! – указал голяшкой. – Вроде желтое пятно на воде?

– Может, и пятно! – пожал плечами Сысой.

– Прежний кабак там был, с него все пути начинались, да смыло его. Я в том кабаке с капитаном Берингом и лейтенантом Чириковым раку пил. Ученые штурмана тогда говорили: в навигационном искусстве самое главное – правильное счисление. Но даже они в море плутали. А наши неучи выйдут к Кроноцкому или Шипунскому мысу, возьмут курс – две ладони от восхода и никаких поправок, будто уже нынешний кабак не стоит в сорока семи саженях от прежнего. – Мужик отшвырнул мокрый сапог и принялся за другой. Удивляясь его речам, Сысой осторожно спросил: