Заморская Русь - стр. 23
На изломе сентября, на Трофимовские вечерки, когда молодежь собиралась на посиделки у какой-нибудь вдовы и поцеловать девку за грех не считают, Сысой сидел на нарах в казенке и, томясь скукой, разговаривал с беглым учеником из рудничных мещан с того же злополучного Риддерского поселка.
За окном, затянутым бычьим пузырем, то стучал дождь, то крупными хлопьями падал снег. В острожной тюрьме неволей отсиживались еще двое: здоровый мужик с богатой бородой до пупка и седобородый старовер какого-то сурового толка, день и ночь молившийся в углу. С беглым сыном горного мастера привели девку с того же рудника. Хотели отправить ее домой с обозом, но она упала на спину посреди двора, закричала и задрыгалась: «Лучше убейте, не пойдут мои белы ноженьки на позор!» Казаки силком подняли ее, бросили на телегу, она снова брыкнулась на землю и ну орать. Десятский пригрозил выпороть плетью, но позорить девку не посмел, оставил кашеварить.
Сысоя острог не пугал: велика потеря – почти просроченный паспорт! У Прошки вина тяжелей, а он не печалился: написал прошение дедову покровителю генералу Риддеру на Барнаульские заводы и Бийскому коменданту, бил челом – поверстать в казаки, чтобы не возвращаться на рудник. Он рассказывал, что бежал оттуда с рыжей девкой в раскольничий скит. Сысой, затаив дыхание, слушал о таежных скитаниях одногодка, и свои воспоминания о бурлацком походе начинали казаться ему пустячной забавой.
С мая по сентябрь Прохор с Ульяной ходили от скита к скиту, наставляемые старцами. В пути чем могли помогали скитникам по хозяйству, пока по желтому уже листу опять не вышли на Кабинетские земли под Бийском. Остановились они в зимовье старца Анисима, в местах, незадолго до того приписанных к Кабинету. Старец и карты показал, и метки, и засеки. По этим знакам много беглецов ушло в Беловодское царство. Со дня на день должны были уйти Прохор с Ульяной. Но, Бог помог, они случайно задержались, и в тот день в зимовье явился длиннобородый Терентий Лукин, бросился на старца с проклятиями.
Терентий родился на землях ляхов в староверческой общине, ушедшей туда еще при царе Петре-антихристе. При добрейшем государе Петре III община вернулась на Русь и ушла в Сибирь, расселившись по горно-таежному Алтаю, в местах, для хлебопашества неудобных, зато вольных, богатых травами и зверем. Как только люди отстроились и стали богатеть – начались притеснения от власти. А когда царя подменили женой-немкой – закон о веротерпимости стали толковать, как писанный для латинянских еретиков, а не для своих природных русских людей.