Замок одиночества - стр. 44
Ольга отошла… «отплыла» от ниши, от этого волшебного барабана. Она была чуть «околдованной».
– Пойдём, внученька! – Бабуля взяла у девушки из рук открытку и положила её в сумочку. – Пойдём, милая.
Наталья Кирилловна тоже была зачарована происшедшим и взглянуть на открытку сейчас не решилась. И даже директор над «интеллектуальными машинами» не был склонен сейчас к юмору. «Это вам не тот гнедой, что оставляет… за собой… Это – То!» – подумал он и лишь сказал серьёзно:
– Теперь держись, Ольга! Приключения и романы неотвратимы! – И перевалил верх своей кепки налево. Это было тоже символично: будто капитан повернул руль своего фрегата, выверяя курс.
Они двинулись в сторону базилики. Вверх, вверх… По обеим сторонам улицы – лавки: слева сувениры, справа живопись. Что-то ещё купили (шопинг – опиум для народа!): дед – пару портсигаров с видами Монмартра, Наталья Кирилловна – шикарные платок и шарф, Оля – отличные копии с Камиля Писсарро: «Бульвар Монмартр» и «Оперный проезд в Париже. Эффект снега. Утро». Вариантов этих картин у художника было много, и, чтобы восполнить свою коллекцию импрессионистов (была у неё такая), она докупила Писсарро в виде открыток, картонок и постеров.
Вон они – белые купола величественно-сказочной Сакре-Кёр! А вот у конной статуи – родители. Оленька бросилась в объятия матери. Все расцеловались.
– Чего это ты с таким огромным пакетом ходишь, солнышко моё? – спросила Ляля у дочери?
– Да нет, мам. Это я сейчас «прикупила» живописи… Нет, не покажу… Потом… Что-то себе… что-то на подарки…
На полчаса зашли в храм, столько же времени затратив на подъём по многочисленным ступеням. Спускались ещё медленнее, любуясь панорамами Парижа, элегантного и даже в зимнее время исполненного благородства и достоинства.
– Ты мой грандиозный и грациозный! Я полюбила тебя, Париж! – вскрикнула Ольга, воздев руки к небесам, и сотня голубей, лениво восседавших на ступенях, с шумом воспарили вверх, окутав собой базилику, а затем облепив её купол. Зеваки-туристы, в основном китайцы и русские, тоже отреагировали, но по-разному: русские зааплодировали непосредственному излиянию чувствительной девушки, а китайцы растянули свои белозубые фарфоровые улыбки. За обедом все были оживлены. Ляля показывала свои фотки на камере телефона, Оля – свои, и по кругу, по кругу… шутки, смех, восторги. Главной удачей была (по общему мнению) фотосессия деда на лавочках, где он изображал парижских клошаров.
– Ладно, раз вам всем понравилось, размещу парочку фото на обложке своего журнала. Я, гуляя вчера, как раз статейку обдумал… о свободе выбора. Вот тут… неплохо… дети мне бросают монетки в мою новую кепи, … вот я на набережной у самой воды что-то декламирую. Эзоп! Демосфен!