Замок одиночества - стр. 36
Оленька тоже положила руку – на другое плечо.
– Вот и крылышки моего Пегаса! – Матвей Корнеевич потрогал ладошки-крылышки сына и внучки.
– Да. Творчество и путешествия, – протянул дед. – Я вот не был в Париже. За последние шестнадцать лет полмира объездил, а здесь не довелось. А раньше, пока работал, всё путевки в Ялту, Сочи и Болгарию давали. Тоже хорошо. Бесплатно. С женой.
– Ой! Смотрите, смотрите – Эйфелева башня! В огнях! – закричала Ольга так, что водитель притормозил, испугавшись.
– О-ля-ля! – недовольно воскликнул он.
– Вай-вай! – извинилась девушка, сочтя это «вай-вай» убедительным и приятным для уха всех южан.
– Сейчас мы на Правом берегу, на Востоке. Через пять минут пересечём Сену и будем на Левом берегу. Левый, Правый, Запад, Восток – это главная официальная топография в Париже. Наша гостиница – «Hotel Cluny Sorbonne», старинное здание восемнадцатого века в центре Латинского квартала и расположена в… на расстоянии пеших коротких прогулок от Нотр-Дам и Лувра.
– Боже! Вон же две башни Собора! – умилённо отозвалась Наталья.
– Начинай каяться, грешница! – громовым голосом приказал муж так, что водитель опять «о-ля-лякнул» и притормозил. – А ты, Женька, молодец! «Колись» дальше! Как «обласкивать» будут?
– У нас апартаменты. В моём заказе отмечено, что в этом номере ночевал Рембо.
– Отлично! Я люблю символистов в поэзии и живописи! – вновь похвально отозвался Матвей Корнеевич и прочёл на французском строчку из поэта.
– Переведи! – попросила внучка.
– Маленькая ещё! – нравоучительно-притворно насупил брови дед.
– «Лаская грудь её…» – примирительно перевёл Евгений и посмотрел на отца иронично. – «Ласкать» будет только Рембо.
Все рассмеялись, и в это время автомобиль остановился у входа в отель.
– Метро в ста метрах за углом, – подсказал водитель, поднёс чемоданы до швейцара, взял деньги и уехал.
Утром «генератор праны» вышел на балкон. В холодной дымке сквозь белую вуаль лёгкого снегопада виднелись башни Нотр-Дам. «Неслабо», – подумал он удовлетворённо и записал в блокнот: «Импрессия утра. Париж. Зима. Снежок. Реальный вид… Сюр – список “обрезанного” “Руанского собора” Моне». Он проснулся первым. Семь утра. Легли спать в четыре. «Пусть подрыхнут ещё, – смилостивился Софьин-старший и снова лёг. – День-то впереди длинный, активный… логистика… поход… без ласки». – И снова чуть задремал.
За завтраком в ресторане отеля (чуть ведь не опоздали!) Наталья Кирилловна гордо достала карту Парижа, предусмотрительно купленную в Москве, и села с чашкой кофе, омлетом и блинчиками за пустой столик рядом. Развернула карту. Оля уткнулась в свой путеводитель, жуя круассаны и попивая горячий шоколад.