Замок одиночества - стр. 16
«Интересная штуковина – жизнь: из реставратора в рестораторы! Ха! Как в той рифме “клад – оклад”. Я-то так же “рифмую свою жизнь”», – подумал Лев Антонович и вспоминал, как при расшифровке одного текста, якобы принадлежащего Шекспиру, Евгений анализировал каламбуры и оксюмороны. Как интересно тогда Женька рассказывал об изобразительно-выразительных средствах языка, приводя яркие примеры из басен, сонетов, хокку, вообще стихов!
Тут же мысль его отлетела ко вчерашнему выступлению Умберто Эко. Он – великолепный писатель, учёный-медиевист – работал в Болонском университете профессором семиотики на факультете литературы и философии. А в Турине, Милане и Флоренции читал лекции на архитектурных факультетах. Его красивая теория из герметики, архитектуры знаков в построении слов, связок в доказательствах философских утверждений, сентенций, как он увязывал словесные образы с архитектурными, была наполнена высокими, готическими смыслами и объёмами. Он говорил, будто строил воздушный замок, уплотняя воздух – от плотного, сжатого внизу, до прозрачного, лёгкого на вершине. От плотного мира к миру тонкому! Во второй части своего доклада Эко перешёл к анализу современных тенденций в литературе. Он взял за фундаментальные вехи творчество классиков – Шекспира, Борхеса, Достоевского, Камю и Ремарка – и соотнёс их художественные приёмы, образные средства и этические цели с некоторыми «крепкими» современными писателями, впрочем, не называя ни их, ни их сочинения. Он ратовал, что, допуская, естественно, и простоту сюжетов, и их фантастичность и увлекательность, и приключенческую, детективную, авантюрную фабулу или композицию интеллектуального романа – как угодно, – нельзя забывать о двух главных вещах: во-первых – о труде над изысканностью стиля, наряду с его лёгкостью, а во-вторых – о внутреннем психологизме, драматичности. Читатель должен сопереживать! В любой канве, сложной и многоголосной, надо не терять чёткости в показе взаимоотношений героев, взаимовлияния структурных линий, не допустить ни сюжетной, ни культурной сумятицы. Эко был сильно болен, но полновесную, блестящую лекцию прочёл с достоинством мастера!
– Прошу вас! – Марко поднял бокал с вином и вернул сознание Ирина к действительности. – Моя ведь цель не коммерческая, хотя и это не последняя вещь на свете. Я хочу вернуть России большой труд большого Мастера. И не хочу это сделать официально – например, в Русский музей в Санкт-Петербурге. Я не хотел бы вдаваться в объяснения… М-да… А вот вы внушаете мне и уважение, и доверие. Я почему-то верю, что именно вы сможете применить эти чертежи эффективно, умно и с пользой.