Замок на болотах - стр. 34
Дженни прижалась к его спине, спрятала голову от набегающего потока воздуха, закрыла глаза и стала слушать. Пальцы ее сами по себе начали выстукивать ритм, пробивающийся изнутри, как тайный ток воды сквозь песок и скалы.
– Только не открывай глаза! – прорычал Лас. – Ни в коем случае не открывай глаза!
Дженни кивнула – музыка заняла все ее внимание. Ей казалось, она уже различает слова, и это слова забытого ею языка, чья память дремлет в крови.
– Razrubili eto drevo, razrubili eto drevo na chetyre chasti …
Что-то изменилось. Она сперва не поняла, выбивая всем своим существом рисунок путеводного ритма, но потом почувствовала: ветер! Ветер пах морем, и под лапами льва шелестела трава.
– Почти… – хрипло выронил Лас. – Мы почти выбрались, Джен.
Звук наполнил небо и докатился до земли. Глубокий и низкий, он тянулся бесконечно, как тянется тягостный кошмар, от которого нельзя проснуться. Так много скорби и ужаса в этом голосе, что сердце ноет и кости откликаются ему мелкой дрожью…
Дженни обдало морозным холодом. Она невольно открыла глаза.
Луна плыла над полем темного клевера, и Дженни отчего-то знала, что каждый лист здесь из четырех лепестков. И все листья высеребрены ночной влагой, помазаны лунным светом, и легкий ветер гуляет по верхушкам трав…
Девочка оглянулась: безжалостно топча клевер, след в след за пламенногривым львом мчалась стая белых гончих. А над ними, в небе, пронизанном светом огромной луны, летела кавалькада всадников.
Призраки летели на конях чернее смоли, в изодранных плащах, летели, как сон, как осенняя паутина, как последний вздох умирающего. Они летели – и нагоняли!
Первый всадник, тот, кто возглавлял эту жуткую процессию, поднял рог, и невыносимо ужасный звук вновь наполнил пространство.
Охотник увидел дичь.
И Стая с воем рванулась вперед, охватывая туманными крыльями золотого льва.
– Лас… – Горло Дженни перехватило.
– Я Лас-пламя! – весело откликнулся лев, и грива его вспыхнула ярче солнца, так что зайчики заплясали в глазах девочки. – Мы успели!
Свет отбросил гончих, и призрачные кони на миг сбились со своего неумолимого шага, и в этот момент поле кончилось – лев оттолкнулся от обрыва и бросился в провал пропасти, на дне которой ворочался многозубый и пенный зверь моря.
Глава седьмая
«Разобьемся!»
Она заполошно замахала руками. Где-то рядом звучал гулкий барабан и чей-то знакомый голос пел песню на незнакомом языке – протяжном, певучем, мягком. Песня качалась, как лодочка на волнах причудливого ритма, – вверх, вниз, вниз, вверх, снова вниз…
Da sdelali s jetoj drevy,