Замок - стр. 13

– Спросите Фрица, – отчеканил он. К собственному его удивлению, это помогло. Но еще больше, чем этому, удивился он единству тамошней службы. Ему сразу ответили:

– Знаю. Вечно этот землемер. Да, да! А дальше что? Какой еще помощник?

– Йозеф! – сказал ему К. Ему очень мешало перешептывание крестьян за спиной, они, очевидно, были против того, что он неправильно доложил о себе. Но ему некогда было с ними препираться, разговор поглощал все его внимание.

– Йозеф? – переспросили оттуда. – Но ведь помощников зовут… – маленькая пауза, как видно, там справлялись у кого-то об именах, – Артур и Иеремия.

– Это новые помощники, – сказал К.

– Да нет же, это старые.

– Нет, новые, а вот я старый, я приехал сегодня вслед за господином землемером.

– Нет! – крикнули в трубку.

– Так кто же я такой? – спросил К. все с тем же спокойствием.

Наступила небольшая пауза, и тот же человек, с тем же недостатком речи, но совсем другим, глубоким и уважительным, голосом проговорил:

– Ты старый помощник.

Вслушиваясь в этот голос, К. чуть не пропустил вопрос.

– А что тебе нужно?

Охотнее всего он положил бы трубку. От этих переговоров он все равно ничего не ждал. Но тут он был вынужден что-то сказать и торопливо спросил:

– А когда моему хозяину можно будет прийти в Замок?

– Никогда! – прозвучал ответ.

– Хорошо, – сказал К. и повесил трубку.

Крестьяне, стоявшие сзади, придвинулись совсем вплотную. Помощники, искоса поглядывая на него, были заняты тем, чтобы не подпускать крестьян слишком близко. Но делалось это явно для виду, да и сами крестьяне, удовлетворенные исходом разговора, медленно отступали. Вдруг в их толпу сзади быстрыми шагами врезался какой-то человек и, поклонившись К., передал ему письмо. Держа письмо в руке, К. оглядел посланца – ему это показалось важнее. Между ним и помощниками было большое сходство, он был так же строен, в таком же облегающем платье, так же быстр и ловок в движениях, как они, и вместе с тем он был совершенно другой. Лучше бы он достался К. в помощники! Чем-то он ему напоминал женщину с грудным младенцем, которую он видел у дубильщика. Одет он был почти что во все белое, и хотя платье было не из шелка – как и все другие, он был в зимнем, – но по мягкости, по праздничности это платье напоминало шелк. Лицо у него было светлое, открытое, глаза сверхъестественно большие. Улыбался он необыкновенно приветливо; он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть эту улыбку, но ничего не вышло.

– Кто ты такой? – спросил К.

– Зовут меня Варнава, – сказал тот. – Я посыльный.

Мужественно и вместе с тем нежно раскрывались и смыкались его губы, складывая слова.