Заметки о России - стр. 10

. Согласно дневнику Раска, расстались они хотя и друзьями, но без полного взаимопонимания[45], однако Кёппен этого тогда не почувствовал. В 1822 г. он опубликовал свою знаменитую работу «Древности северного берега Понта»[46], позднее вышедшую отдельной книгой в переводе И.Н. Среднего-Камашева. Рассуждая о древнейших миграциях из Азии в Северную Европу, Кёппен упомянул о «друге Раске»[47], который, «после почти трехлетнего пребывания в Исландии, теперь предпринял путешествие в Ост-Индию и которого главным желанием было преследовать норманнов до самых первобытных жилищ их». Кёппен писал и о древних сообщенных Константином Багрянородным названиях днепровских порогов, в германском происхождении которых его особенно убедили словесные разъяснения Раска[48].

Кёппен рано проявил себя как разносторонний исследователь, способный оценить состояние и перспективы целых областей науки. В 1822 г. во время своего путешествия по Центральной Европе Кёппен опубликовал статью «Об этнографии и страноведении в России»[49]. В статье Кёппена рассказывается о текущем состоянии и задачах исследования российских древностей. Эти древности подразделяются на пять категорий: классические (доэллинские, греческие и римские), скандинавские, славянские, немецкие (в Ливонских землях) и восточные[50]. Помимо этих категорий упоминаются чудские древности (финско-эстонские), литовские (литовско-леттские) и бьярмские (пермо-югорские). Таким образом, скандинавистика оказалась вынесена в особую рубрику, хотя материала для ее наполнения было немного – Кёппен упомянул о работе над сагами пастора Гиппинга и об обзоре Лобойко, примеру которого «многие последовали».

Кроме того, Кёппен счел необходимым заметить, что «до сих пор на русском Севере не было найдено никаких рунических надписей», добавив, что он «сам их понапрасну искал в 1821 г. по сю сторону Невы, на Ладоге и далее до Тихвина»[51]. Направление поиска было задано правильно, однако первой находки рунической надписи в Старой Ладоге – деревянного стержня с записанной рунами стихотворной строфой – оставалось ждать почти 130 лет![52]

Поездка 1821 г. вверх по Неве, на Новую и Старую Ладогу, а затем в Тихвин была предпринята Кёппеном, по-видимому, по поручению графа Румянцева «за справками о разных надгробных камнях и других древностях»[53]. Это не единственное свидетельство интереса как Кёппена, так и Румянцева к рунической письменности. В январе 1822 г. Кёппен обратился к Лобойко с просьбой помочь в расшифровке рунической надписи на шесте, хранившемся в Кременецком лицее