Заметки на полях - стр. 17
В будущем бункер, видимо, сдали на чермет, а вместо него поставили более вменяемый контейнер. Теперь бабулькам не приходилось, трясясь от ужаса, карабкаться по скользким ступенькам. Хотя они, по правде сказать, никогда и не карабкались. Либо просили кого молодого и не дерзкого сбегать, либо тупо оставляли мешок у подножия.
– Кого нет? – спросил Гоша и, не дожидаясь ответа, сказал: – Я этой зимой с перил прыгну, отвечаю!
Я вздрогнул. И что это было? Такой тонкий подъ*б? Я даже заколебался – стоит ли этой змеюке сигарету давать.
А потом вспомнил. Была у нас с Гошей такая веселуха – зимой прыгать с лестницы бункера. Посередине лестница прерывалась небольшой площадочкой – сперва мы с неё прыгали. Потом стали карабкаться повыше. Апофигеем стала верхняя площадка. Прыгая оттуда, по пояс уходишь в сугроб. Веселуха – уссаться можно. А теперь Гоша имел в виду, что он ещё и на перила влезет, плюс метр-метр двадцать, то есть. Отважно, надо признать. Когда стоишь и за перила держишься – есть время подумать, сдать назад, сказавшись больным. А если встал на узенькие перила, то тут уже только два пути: либо слезать, либо падать. Падать, правда, можно вперёд, или назад – затылком об железный порог, или кубарем по ступенькам. Вперёд – лучше, там шансы есть.
– Не, не прыгнешь, – протянул я Гоше сигарету. – Зассышь, точно тебе говорю.
Как сейчас помнил, что – зассыт. И я зассу. И даже Санёк – одноклассник, случайно проходящий мимо и вдохновившийся нашей забавой – тоже зассыт. С перил – это уже очень ссыкотно.
– Сам ты зассышь! – не поверил Гоша.
– Но-но! Видал, как я сегодня чуть из окна не выпрыгнул? Там-то повыше будет.
– Ага! Не выпрыгнул же!
– Слышь, да я с восьмого летал! Веришь?
– Го-о-онишь! – засмеялся Гоша.
Я задумался, поднеся ему огонёк. Рассказать, что ли? Друг мне, пожалуй, понадобится, тем более, к Гоше я давно привык. А что это за друг, если ты ему не доверяешь? А с другой стороны – ну какой он мне друг? Вон, всех интересов – с бункера прыгнуть. Фи!
Гоша курил явно не затягиваясь, но всё равно побледнел и закашлялся. Он, однако, мужественно делал вид, что всё ништяк, и таков и был план. У меня лёгкие уже немного адаптировались, да и голова почти не кружилась, но к вечеру разболится – атас.
– Так чё ты там делал-то, а? – спросил Гоша.
– Где?
– Ну, ты из того подъезда вышел.
– А. Да к Светлаковой заходил.
Гоша закашлялся сильнее прежнего. Я решительно отобрал у него сигарету, нежно притушил о влажную травинку и спрятал в пачку. Пока не найду, в каком магазине согласятся продавать сигареты малолетке, надо их беречь. И так уж осталось… Раз, две, три, четыре…