Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса - стр. 5
Всё изменилось однажды утром.
Маме надо было уйти по каким-то делам, и братец остался на нас с папой. Мама велела разогреть молоко, когда Серёжа проголодается.
– Надеюсь, вы продержитесь пару часов! – сказала она, скрываясь за дверью.
Сначала мы держались молодцами. Я готовился к словарному диктанту за кухонным столом, папа читал газету, а Серёжа валялся в своей колыбельке.
Но вот папе показалось, что мы с братом уже проголодались, и он решил покормить нас. Мама оставила бутылочку с молоком для Серёжки, немного овсянки в кастрюльке для меня и инструкцию со множеством пунктов для папы. Он действовал чётко по этой инструкции: разогрел и размешал кашу, поставил молоко в специальный подогреватель, посадил брата в креслице и даже выдал ему огромную шуршащую бабочку. Оставалось только пристегнуть Серёжу ремнями безопасности и достать тарелку для каши. Но тут папе позвонили с работы. Там, как всегда, случилось какое-то ЧП.
Когда я был маленьким, даже думал, что папа – пожарный или спасатель, так часто он убегал на работу со словами: «У нас опять ЧП». Потом, когда я узнал, что папа работает пиарщиком, стало ясно, что эта профессия – одна из самых опасных…
Словом, папа, держа в одной руке телефонную трубку, а в другой – тарелку, поздно понял, что третьей руки, которой он мог бы включить компьютер, чтобы сразу же остановить надвигающееся ЧП, у него нет. Он почему-то решил, что я догадаюсь забрать у него тарелку, и отпустил её, и она грохнулась на пол, осколком порезав папе ногу. В ту же секунду Серёжка выронил бабочку, потянулся за ней и вывалился из креслица, беспомощно взмахнув руками, как крыльями.
Папа в ужасе застыл на месте. Я бросился к брату, который громко ревел, на этот раз действительно по делу. Я поднял его и крепко прижал к себе. Под глазом у него розовела ссадина, от крика он совсем охрип и сильно покраснел.
– Серёжа, миленький, не плачь! – повторял я.
Мне и правда стало ужасно жалко брата, и даже мамы не было рядом, чтобы его утешить.
Вдруг он замолчал и… улыбнулся мне сквозь слёзы.
Он улыбался меньше секунды, но по-настоящему. Он будто сказал мне: «Спасибо, что спас, братец».
Конечно, потом папа забрал у меня Серёжу и отвёз его в травмпункт, и врач заверил нас с папой, что все руки и ноги у него на месте и что голову он не расшиб, но Серёжа уже не плакал. И каждый раз, взглянув на меня, немножечко улыбался.
С тех пор я решил, что не так уж плохо иметь брата. И не такой уж он сморщенный, не так уж противно кричит. Он благодарный, тёплый, а главное, весёлый, прямо как я. И улыбка у него добрая, как у папы.