Заложники Кремля - стр. 28
В западных газетах постоянно появлялись все новые и новые слухи о спасении сына Сталина. От самых романтических до якобы документальных, с точным указанием дат. Однажды, я училась тогда на пятом курсе университета, я не выдержала и тайком от Ма позвонила родственнице в Тбилиси. Ее муж, тоже оказавшийся в плену, остался в Западной Германии. Я умоляла навести справки об отце.
Позже от этого родственника пришло письмо. Оказывается, он уже давно и сам пытался отыскать следы Якоби в разных странах, где бывал. Всюду обращался с запросами в грузинские общины. Если следы отца где-то и сохранились, то не там. Может, его и нет в живых. Но обязательно жив кто-то из тех, кто знает тайну его исчезновения. Может быть, этот человек когда-нибудь заговорит…
Все, что у меня осталось от отца – разные бумаги, конспекты, его полевая сумка и серебряный ковш, подаренный ему когда-то. И его последнее письмо.
– Страшную тайну пришлось вам разгадывать с детских лет. А разгадали вы загадку, какой был ваш Дед?
– Я очень много думала о нем. Здесь, по-моему, все достаточно ясно. Он был правителем, создал огромную страну… На костях, не на костях… Но он вошел в историю. И данные для этого были с рождения – от судьбы или от Бога.
– Вы чувствуете свою с ним связь?
– Да, я ее ощущаю. Хотя не могла бы сказать, в чем конкретно это выражается. Может, какие-то черты характера от него… Любовь посмеяться, чувство юмора. У него было хорошее чувство юмора. У кого-то это может вызвать усмешку… А ведь у него, действительно, было тонкое чувство юмора. Наверное, правда о Деде в том, что его никто не знает. Это был человек. Он умел радоваться и много страдал.
– Что говорили у вас дома о смерти Надежды Аллилуевой?
– Все были уверены, что она застрелилась. Алеша Сванидзе, брат первой жены Деда, был с ним в тот вечер. Он все рассказал.
Дед женился на Надежде Аллилуевой через десять лет после смерти первой жены. Думаю, она стала второй и последней любовью в его жизни. Надежда намного моложе, но характер у нее оказался крепкий и своенравный. Она всегда упорно отстаивала свои права, причем в открытом бою, не умея или не желая прибегать к женским хитростям.
Дважды с детьми, Васей и Светланой, уходила из дома, перебиралась к родным. Первый раз Дед сам пошел на примирение, второй раз ей пришлось вернуться самой. Они любили и мучили друг друга. И она устала первой. Начала часто болеть. И это в тридцать лет! Часами сидела с отрешенным видом.
О событиях того вечера Алеша Сванидзе рассказывал:
– Дед разговаривал с дамой, сидевшей рядом. Надежда сидела напротив и говорила тоже оживленно, не обращая на них внимания. Потом вдруг, глядя в упор, громко, на весь стол сказала какую-то колкость. Дед, не поднимая глаз, так же громко ответил: «Дура!» Она выбежала из комнаты, уехала на квартиру в Кремль. Он позднее поехал ночевать на дачу. Вечером Надежда несколько раз звонила ему из города. Дед бросал трубку. Предвидеть, как все обернется, он не мог.