Заложница олигарха - стр. 11
– Будет сделано, шеф, – ответил амбал и будто бы выдохнул с облегчением.
Устал меня пытать? Мечтал сбежать поскорее? Если именно он станет моим цербером, то подружиться нужно. Миледи в «Трех мушкетерах» своего тюремщика не только охмурила, но и на товарища Бэкингема натравить сумела. Мне от Гены подвигов не нужно. Лишь бы развязал и двери открыл.
Он взял меня под мышки и поднял с пола. Дышал уже тяжело, притомился за это время?
Бедный, бедный, пожалеть его? Хрен ему, обойдется. Раз у такого начальника работает, значит, сам ничуть не лучше. Зарплата большая? Или работа интересная? По локоть в крови ведь. То же, что ли, маньяк?
Кривоносый поволок меня в правое крыло дома, на ходу пиная двери. Комнат встречалось много, коридор петлял между ними, закручиваясь в замысловатый лабиринт. Снаружи дом казался меньше, чем внутри. Настоящий дворец. Однако роскошь хозяйских комнат быстро кончилась. За очередной дверью открылись грубо оштукатуренные стены и простой линолеум на полу. Гена крякнул от натуги и приподнял меня выше, чтобы головой не бить по ступеням узкой лестницы. Второй этаж все-таки. Умно. Из окна с разбегу я теперь не выпрыгну. Побоюсь ноги сломать или шею свернуть.
Одну площадку мы прошли, вторую, третью. Чердак? Рапунцель притащили в башню? У меня волосы чуть ниже плеч, спуститься вниз по собственной косе не получится. Если на кровати будет постельное белье, то можно простынь с пододеяльником связать, а если не хватит, то наволочки добавить. Только бы ночи дождаться, чтобы все уснули. Должны же садисты и мучители спать? Их-то никто страдать не заставляет.
Гена свалил меня в угол коридора, как мешок с картошкой. Юбка сарафана задралась до самого живота, но одернуть я её никак не могла. Правду говорят, чем беспомощнее себя чувствуешь, тем ярче стыд. Я бы ни за что при других обстоятельствах свое белье постороннему мужчине не показала. Тем более тому, кого ненавидела. Но Гена не смотрел. Он ковырялся с замком и матерился сквозь зубы. Опять работа не нравилась. Так увольнялся бы. Или его такого осведомленного в грязных делах шефа теперь отсюда тоже только вперед ногами?
– Пожалуйте в номера, мадемуазель, – прошептал он и снова взвалил меня на плечо.
В тюрьму внесли, как невесту в новую квартиру. На руках. Правда, снова неласково бросили на кровать лицом к стене. Ладно, хоть свет горел, стемнело уже на улице. Гена потоптался немного у порога и ушел, ворча под нос. Дверью хлопнул так громко, что потолочный плафон закачался. И я, наконец-то, осталась одна.
Выдержки, самоиронии и бравады хватило ровно на два жалобных всхлипа, а потом истерика взяла своё. Слезы покатились ручьем. Падали с носа водопадом и впитывались в подушку. Горячие, соленые, злые. Я рыдала молча и долго ни о чем не могла думать, кроме того, что жизнь кончилась.