Залес. Противостояние - стр. 36
Она знала, что должна бояться Мардара, но это не инстинкт, не её собственные чувства. Так наказал Дамир в первый же день их знакомства, и она слепо подчинялась. На деле же ей было жалко младшего господина. Тогда у реки она ощущала не страх, а тоску. Они оба были бесконечно одиноки в этом мире. Он – больной сын лорда, обречённый быть тенью брата. Она – свалившееся с неба непонятное существо, не знающее о себе ничего, ей судьба уготовила всю жизнь прожить в неведении.
Вроде как, происшествие в лесу должно было бы напугать, но вместо этого вызывало интерес. Или взять показательные порки: Наяда слышала, что многие женщины при виде того, как бьют привязанного к столбу человека, испытывают страх. Кто за себя, кто за родных, но это определённо страх. Некоторые падают в обморок. Наяда первые пару лет во все глаза наблюдала за поркой, но не испытала ничего. Совсем ничего. Потом она пыталась представить, что её так же по глупости нашкодившую ведут к позорному столбу. Вот и Вилмет стоит неподалёку, сжимая в руке плеть. Опять ничего. Будто кто-то поставил барьер на подобные ощущения. Робин говорил, что бояться нужно прежде всего войны. Когда он был жив, она лгала, будто согласна с ним, будто одно это слово повергает её в настоящий ужас.
Наяда выставила правую ногу вперёд, развела плечи, занося меч за плечо для рубящего удара сверху, и опрокинула его одним резким рывком. Сразу же сменила позицию, защищаясь. Провела мечом по дуге, другой рукой держа воображаемый щит для защиты. После каждого удара она сменяла стойку, повинуясь зову тела.
Удар сверху от верхней стойки.
– Стойка дамы, – неожиданно для себя прошептала девушка.
Её движения плавно перешли в нижнюю стойку.
– Зуб кабана…
Наяда в изумлении открыла рот и глупо заморгала, но не остановилась. Она плотнее обхватила рукоять меча и занесла его для удара противнику по рёбрам, защищая свою голову от предполагаемого удара невидимым щитом. Она откуда-то знала, что этот стиль направлен на бой с противником в лёгком или среднем обмундировании. Она переставила ноги, балансируя в выдуманной схватке, баланс её тела и оружия выходил идеальным, так, будто она тренировалась всю жизнь. Она знала, что меч не предназначен для прорезания доспеха, и искала у воображаемого противника слабые или открытые места на теле.
Девушка сделала ещё пару выбросов, нанося удар, несколько раз отскочила, ловко переставляя ноги, защищаясь. И случайно посмотрела в зеркало.
На одно мгновение в зеркале возник образ сильной молодой девушки, искушённой боем. Она сжимает в руке длинный меч, совсем не похожий на отцовский, с лезвия капает кровь. Волосы заплетены в причудливую прическу из косичек, чтобы ничто не мешало в бою. На руках железные браслеты, то ли украшенные, то ли просто для чего-то снабжённые двумя синими камнями: по одному на каждом; на шее помимо шрама и татуировки – ошейник – точная копия браслетов, с таким же иссиня-чёрным камнем в середине. На щеке виднеется причудливый узор, нанесённый краской. Она одета в тёмно-синюю форму, чем-то похожую на военную, но другую. Эта больше похожа на одежду, которая не сковывает движений, она одновременно легка и тяжела, ткань плотная, со множеством карманов и отсеков под оружие. Но оружия в них не видно. Однако видно разломанную на две части корону, вышитую серебряными нитями.