Закрытое небо - стр. 44
– Зачем ты? – ахаю я, но он уже входит.
И рукой манит меня тоже войти.
– Посмотри, – говорит он, – это стоит того, чтобы побыть немного бестактными.
Видя, что я топчусь на месте, Николя выходит за дверь, берет меня за руку и заводит в комнату. Я не хочу даже осматриваться, не хочу находиться здесь, но восторг Николя заразителен, а далеко ходить, чтобы увидеть то, что его так восхищает, не нужно. Хватает пары шагов.
На ближайшей от входа стене висят две картины. Единственное, что я понимаю, разглядывая яркие линии на одной из них – это абстрактный экспрессионизм. Если долго всматриваться в линии, мерещатся даже какие-то человечки, но скорее от того, что я силюсь что-то понять и практически не моргаю.
Вторая картина состоит из серо-голубых треугольников, иногда искривленных. Такое ощущение, что школьник от скуки обводил ручкой линейку, она не раз соскользнула, и вот…
Николя громко и экспрессивно тараторит про гениальных художников, но их иностранные имена я слышу впервые, и они тут же стираются из памяти. Он рассказывает о красках, стиле, о духе, о запахе времени, которое так остро чувствуется даже сейчас…
И я вдруг тоже отчетливо начинаю улавливать запахи. Ель, океанские волны и… о Боже, грейпфрут…
Медленно поворачиваю голову, и через меня словно проходит холодная, серая сталь.
Присутствие Влада, наконец, замечает и Николя. Замолкает, пожимает плечами и выходит из комнаты, обронив на ходу:
– Маша заинтересовалась искусством, открывает его для себя. Надеюсь, ты не против?
Николя оборачивается, подмигивает мне и манит за собой. Он уже минул Влада, и я тоже пытаюсь повторить этот трюк.
Невыносимо стыдно, в глаза хозяина дома смотреть даже не хочется. И раньше не очень хотелось, а теперь так тем более.
И мне почти удается уйти так же безболезненно, как моему соучастнику. Почти. Потому что когда я равняюсь с Владом, он изгибает губы в усмешке и тихо мне говорит:
– Если тебе так хотелось посмотреть на мою комнату, не обязательно было искать нелепый предлог. Да и прикрытие ни к чему. – Он задерживает взгляд на моих губах, я снова их поджимаю, и тогда он смотрит в глаза и продолжает куда интимней и тише: – Один на один я бы мог открыть для тебя совсем другое искусство.
Как в замедленной съемке я наблюдаю за тем, как он поднимает ладонь, и как его большой палец притрагивается к моей верхней губе, пытаясь ее расслабить…
Он не спешит, как будто исследует территорию, думая: стоит ли там задержаться. Я сжимаю губы сильнее, и тогда подушечка его пальца делает обманный маневр, опускается к нижней, надавливает, и…