Закрой глаза. Тебе понравится... - стр. 6
Дальше я живу в аду… Стас позвонил и почему-то орал на меня, обзывая последними словами. Тот, кто первым должен был меня защищать, кто должен был стать моей опорой, стал моим обвинителем... Тогда мне казалось, что это предательство - самое страшное...
Меня таскают на допросы. Только благодаря стараниям адвоката и моим отличным характеристикам из школы и универа меня не сажают в камеру предварительного заключения. Я под подпиской о невыезде.
Папа бьётся лбом в стену из гранита. Похоже, всё против меня. В кабинете Гаранина, на двери, на столе только мои отпечатки пальцев. Конечно, я же заходила тогда в кабинет, смотрела книги. Да, чтоб они сгорели, эти чёртовы инкунабулы! Моих оправданий не слышат. Я брожу во тьме по своим кругам ада.
И вдруг всё закончилось…
Инкунабулы… Их было у папы всего две. Одну из них ему передала очень старая француженка. Её муж был известным коллекционером, и отец часто летал к нему, проводил экспертизу, делал оценку или реставрировал экспонаты его частной коллекции. Я ездила с ним. Отсюда и моя безраздельная любовь к Франции, и не совсем понятное желание выучить французский язык.
Когда коллекционер умер, оказалось, он завещал отцу одну из инкунабул. Его жена, мадам Долорес, не стала оспаривать волю супруга и папа забрал книгу себе, как память об их многолетней дружбе. Ею отец особенно дорожил. Так вот… именно её он и отдал отцу Стаса за то, чтобы тот замял дело, и меня оставили в покое. Твари! Гореть вам всем в аду!
Папа гладил меня, рыдающую, по голове и ласково уговаривал:
- Агатик, всё это ерунда, кукла моя перламутровая. Подумаешь, куча старой бумаги в переплёте… Ничего, детка, прорвёмся. Главное, это ты, солнышко…
Я не хотела возвращаться к учёбе, но папа настоял. Вернее, он попросил не бросать университет. Как я могла отказать? Стиснув зубы, вернулась в храм науки... Ко мне обращались не иначе, как «слышь, ты, воровка». В моём присутствии девочки демонстративно прижимали покрепче к себе сумочки, проверяли на месте ли кошельки.
А потом я осталась одна… Папе стало плохо прямо на работе. Он умер в скорой ещё до приезда в больницу. Его бедное сердце не выдержало всего этого ужаса. Я одна… Мне всего девятнадцать. Мама умерла, когда мне было шесть. Я плохо её помню, но мне всегда её не хватало. Моим миром стал папа. Теперь же я осталась полной сиротой. Меня медленно поглощает мрак…
Друзья отца организуют похороны. Они занимаются всем. Я на автомате отвечаю на их вопросы, ищу, что они говорят – документы, одежду, туфли... Меня поддерживает моя, ставшая единственной, подруга. Мы дружили с Таней ещё со школы. И во всю эту чепуху с воровством она ни на йоту не поверила. Она держит меня за руку, кормит какими-то таблетками, выбирает соответствующую одежду.