Закрой глаза и смотри - стр. 2
– Значит, вы пришли сюда набрать полевых цветов? Зачем?
– Хотела сделать пару красивых фото в «Инстаграм»2, – помнится, она пожала плечами. – В этом же нет ничего криминального, верно?
– Верно, – ей почудилось в голосе детектива сожаление. – А ваша подруга, Тереза? Как вы думаете, что ей могло понадобиться в парке в такую рань?
– Я уже говорила: мы не были подругами, – она разве что не закатила глаза. – Понятия не имею, что она тут забыла. Наверное, искала что-то для своих ведьмовских штучек.
Сейчас, несколько часов спустя, Сара мысленно застонала. Почему, ну почему из всего допроса она запомнила лишь самые постыдные моменты да ощущения? Достаточно было представить залитый солнечным светом лес, чтобы по предплечьям поползли вверх мурашки, а горло защекотал смешок – нервный, призванный скрыть сковывающий всё тело ужас.
Тереза была мертва. Пускай Сара видела тело, но она никак не могла поверить в реальность произошедшего. В памяти оно всплывало не иначе, как картинка на экране ноутбука – ещё одна «документалка» от Netflix, ещё один видеоролик на YouTube. Вот только всё было реальностью: посеревшие пальцы в окружении невыносимо яркой травы, белое кружевное платье в пятнах от земли, бордовая клякса на спине – там, где тонкую ткань порвала беспощадная пуля.
В их маленьком городке произошло убийство. Но зачем кому-то убивать Терезу – безобидную студентку, собиравшуюся стать SMM-менеджером и баловавшуюся на досуге зелёной магией? Да, она была себе на уме: верила в Бога-Солнце и Богиню-Луну, жгла белый шалфей для «очистки» комнаты в общежитии, предпочитала типичным для колледжа вечеринкам тихие медитации в одиночестве. Кто-то за глаза называл её чудачкой, кто-то открыто крутил пальцем у виска, но вряд ли в Терезу выстрелили просто за то, что она отличалась. В таком случае пришлось бы перестрелять половину учащихся, включая саму Сару: она ведь брала у Терезы травы от головной боли и советовалась о том, как сушить цветы для фотографий.
Пусть они не были подругами, но Тереза заслуживала того, чтобы Сара думала о её смерти с сожалением, а о её жизни – с благодарной улыбкой. А она вместо этого болтала о «ведьмовских штучках».
Сара перевернулась, зарываясь носом в подушку. Ей не впервой было испытывать стыд за свои слова или молчание, но никогда это чувство не было таким болезненно-острым. Ей казалось, оно вошло под сердце ледяным лезвием, которое то и дело проворачивала чья-то невидимая рука. Возможно, её собственная.
– Дорогая, ты как?
Стук в дверь заставил Сару отвлечься от самобичевания. Она села, потёрла лицо ладонью, будто стягивая паутинку никак не шедшего сна. Помедлила, раздумывая – стоит ли пригласить маму в комнату, – но в итоге предпочла отделаться простым: