Закон жертвы: ловушки прошлого - стр. 12

Она очнулась от резкого запаха нашатыря, доктор легонько бил ее по щекам:

– Ну что ты, доченька, разве можно так реагировать? Это же не единственный ваш ребенок!

Старичок опустился на стул и вытер белым платком лысину, ставшую багровой.

– Уф, даже не представляете себе, как вы меня напугали! Вам лучше?

Маринка начала медленно вставать.

– Нет, нет, полежите немного.

Ей хотелось быстрее убежать отсюда, как будто доктор был виноват в том, что ее ребенок умирает.

Собравшись немного с силами, она выдохнула:

– Мне кажется, что вы ошибаетесь. Я знаю, что с ребенком все в порядке.

Старый профессор тяжело вздохнул и развел руками:

– УЗИ не обманешь. Сейчас очень хорошо видно сердце ребенка, уж поверьте мне. Тяжелейший порок сердца, такой даже оперировать нельзя. Он сразу умрет, как только родится. Зачем вам мучиться еще 12 недель? Вы не старая, можете еще родить. Сейчас модно рожать и в сорок. Отдохнете немного, и у вас все получится, если конечно захотите. Только не знаю, зачем вам это. В семье уже есть две девочки. По нашему времени это уже много.

Не слушая его, Маринка с мольбой в голосе спросила:

– Доктор, может быть, вы ошибаетесь? Этот ребенок не может умереть! Этого просто не может быть!

– Успокойтесь, милая, сейчас это сплошь и рядом. Посмотрите, какая экология. Когда я был помоложе и начинал делать УЗИ, такого не было. А сейчас у каждой третьей беременной выявляется патология. Жаль, что вы не пришли на обследование пораньше. Много времени потеряли….

Маринка вскочила с кушетки, рывком натянула юбку. Эта новость никак не укладывалась в ее голове. Посмотрев внимательно в глаза доктору, она медленно, растягивая каждую фразу, произнесла:

– Но я не каждая третья, доктор. Мой сын Виктор должен жить.

Доктор даже вскочил со своего стула. Сколько раз в своей жизни он наблюдал реакции беременных женщин, поэтому знал, что поведение любой из них после такого сообщения может быть непредсказуемым. Сейчас надо любыми способами успокоить ее. Он засуетился, подбежал к чайнику, в спешке опрокинув стул. Сейчас главное – проявить побольше участия. Наливая женщине воду, он произнес:

– Вы даже имя дали. Раньше так не делали, считалось плохой приметой. Я думаю, это было правильно, ведь он – не рожденное дитя, это эмбрион.

Маринку била дрожь. Трясущимися руками она схватила стакан и, глотая воду вместе со слезами, произнесла:

– Вы не понимаете, доктор. Этот ребенок для моего мужа был так важен. У нас не две, а три дочки, а он хотел сына.

Она вдруг вспомнила про свекровь:

– Я вас прошу, не говорите ничего моей свекрови.