Закон Моисея - стр. 21
– Мне жаль, Джорджия. Правда. Независимо от того, был ли это розыгрыш или что-то куда страшнее, я очень рад, что ты цела. Мы поговорим с Терренсом Андерсоном и Хэйли Блевинс и узнаем, как они могут прокомментировать произошедшее. У нас есть твои показания и фотографии. И, конечно же, показания мистера Райта.
Шериф нервно покосился на Моисея, и я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Все боялись Моисея. Уверена, не будь я так непреклонна, что это не он меня связал, прежде чем спасти, он бы стал главным подозреваемым. Что поделать – было что-то в его виде, что кричало «злодей».
Шериф направился к выходу с кухни.
– Слава богу, что это последняя ночь фестиваля. Люди слишком разбуянились. Надеюсь, завтра город немного успокоится, и мы выясним, что произошло. Я буду на связи.
Шериф вышел в утренние сумерки, а мы погрузились в собственные мысли и слепо пялились в стол. Все так устали, что не хотели расходиться.
– Что ж, – вздохнула Кэтлин Райт. – Доусон славный мальчик. – Ему было почти сорок, но, видимо, для восьмидесятилетней женщины это вообще не возраст. – Моисей, они с твоей мамой когда-то были парой. Как же он ее любил! Я надеялась, что она вернется в Леван и выйдет за него. Бог тому свидетель, он очень старался и не прекращал попыток за ней ухаживать. Но, наверное, для нее уже было слишком поздно.
Миссис Райт снова погладила Моисея по щеке и встала. При упоминании матери Моисей весь напрягся, и мне стало интересно, как часто люди о ней говорили. Что-то мне подсказывало, что ему не нравилось затрагивать эту тему.
Родители тоже поднялись, но Моисей, как ни странно, посмотрел на меня. Мы единственные оставались за столом, и на минуту взрослые перестали обращать на нас внимание.
– Ты хотела, чтобы я расписал твою комнату. Ну, вот я здесь. Почему бы не воспользоваться случаем и не взглянуть на нее?
Мама тут же вмешалась:
– Уже почти три часа ночи!
Моисей поднял на нее взгляд.
– Вряд ли Джорджия сегодня уснет.
После этой фразы все притихли, а мое сердце, напротив, начало отбивать барабанную дробь. Я встала и повела его по коридору. Никто не возражал, но я слышала, как ушла миссис Райт, а родители скрылись в спальне.
– Сейчас лето, Мауна, – пробормотал мой отец. – Все будет нормально. Мы всего в нескольких метрах от них. Успокойся.
И они действительно нас не беспокоили.
– Расскажи мне эту историю, – потребовал Моисей, когда я объяснила ему суть картины.
Его взгляд вперился в белую стену, которую я очистила две недели назад в надежде, что он согласится ее разрисовать. Вкусы у меня неприхотливые, даже заурядные. Я гордилась отсутствием у себя излишеств и рядами книг на полках – все вестерны, кроме «Цветка красного папоротника», «Неприятностей с обезьянками» и целой полки романов Дина Кунца. Он мой любимый автор после Луиса Ламура.