Закон и женщина - стр. 37
Я еще не достигла своей цели, и, будучи, как вы вероятно уже заметили, самой настойчивой женщиной в мире, я не хотела отказаться от надежды на успех.
– Я буду очень рада познакомиться с леди Клариндой, – сказала я. – До тех же пор…
– Я устрою маленький обед! – воскликнул восторженно майор. – Вы, я и леди Кларинда. Наша примадонна придет вечером и будет петь нам. Не составить ли нам теперь же меню обеда? Какой осенний суп предпочитаете вы, мой милый друг?
– Но сейчас, – настойчиво сказала я, – мы вернемся к тому, что я только что хотела сказать.
Улыбка майора исчезла, рука майора выпустила перо, которое должно было увековечить название моего любимого осеннего супа.
– Разве это необходимо? – спросил он жалобно.
– Только на одну минуту.
– Вы напоминаете мне, – сказал он грустно, – другого моего обворожительного друга. Француженку, мадам Мирлифлор. Вы особа необычайно настойчивая. Мадам Мирлифлор тоже особа необычайно настойчивая. Она теперь в Лондоне. Не пригласить ли нам и ее на наш маленький обед? – Майор просветлел при этой мысли и взялся опять за перо. – Скажите же мне, какой ваш любимый осенний суп?
– Извините меня, – возразила я, – мы говорили сейчас…
– О, Боже мой, Боже мой! – воскликнул майор с отчаянием. – Вы настаиваете, чтобы мы вернулись к нашему прежнему разговору?
– Да.
Майор положил опять перо на стол и с сожалением оставил мысль о мадам Мирлифлор и об осеннем супе.
– Итак, – произнес он с поклоном и с покорной улыбкой, – вы намеревались сказать…
– Я намеревалась сказать, что ваше обещание обязывает вас только не рассказывать тайны, которую муж скрывает от меня. Но вы не обещали не отвечать мне, если я задам вам несколько вопросов.
Майор поднял руку в знак предостережения и бросил на меня лукавый взгляд.
– Остановитесь! Милый друг мой, остановитесь! Я знаю, к чему будут клониться ваши вопросы и каков будет результат, если я начну отвечать на них. Ваш муж напомнил мне сегодня, что я мягок, как воск, в руках красивой женщины. Это правда. Я действительно не способен отказать в чем-нибудь красивой женщине. Милый, очаровательный друг, не злоупотребляйте властью надо мной. Не заставляйте старого солдата изменить честному слову.
Я попробовала сказать что-то в защиту своих побуждений. Майор сложил руки и взглянул на меня с таким простодушно-умоляющим видом, что я была удивлена.
– Для чего настаивать? Я не способен к сопротивлению. Я бессилен, как агнец, – для чего приносить меня в жертву? Я признаю вашу власть, я рассчитываю только на ваше снисхождение. Женщины были причиной всех моих несчастий в юности и в зрелом возрасте. Я не стал лучше под старость. Стоя одной ногой в могиле, я люблю женщин по-прежнему и по-прежнему готов пожертвовать для них всем. Поразительно, не правда ли? Однако справедливо. Взгляните на этот знак. – Он приподнял локон своего прекрасного парика и показал мне глубокий рубец на голове. – Это след огнестрельной раны, признанной в то время смертельною, раны, полученной не на службе отечеству, о нет! – но на дуэли за жестоко оскорбленную женщину, от руки ее негодяя мужа. Но эта женщина стоила моей преданности. Он поцеловал свои пальцы в память об усопшем или отсутствующем друге и указал на акварельный ландшафт, висевший на противоположной стене. – Это прекрасное поместье принадлежало некогда мне. Оно продано много лет тому назад. А к кому перешли деньги? К женщинам – да благословит их Бог! – к женщинам. Я не жалею об этом. Если бы у меня было другое поместье, оно, без сомнения, ушло бы на то же. Ваш очаровательный пол присвоил себе и мою жизнь, и мое время, и мои деньги. И я рад. Единственное, что я сохранил за собой, это моя честь. А теперь и она в опасности. Да. Если вы начнете задавать мне свои умные вопросы этим милым голосом, с этим милым взглядом, я знаю, что случится. Вы лишите меня моего последнего и лучшего достояния. Заслужил ли я это, мой бесценный друг? От вас в особенности?