Заколка от Шанель - стр. 26
А следственная бригада между тем приступила к своим прямым обязанностям. Засверкали вспышки фотоаппарата, замельтешили по комнате различные модели мужской обуви, и в непосредственной близости от моего лица протопали мимо дивана ноги в черных фасонистых мужских туфлях. Новеньких, еще не разношенных и, судя по всему, сильно натирающих ноги своему хозяину. При желании я могла бы протянуть руку и дернуть за черный гладенький шнурок. Туфли остановились перед трупом, и приглушенный мужской голос, какой обычно бывает, когда человек говорит, согнувшись пополам, произнес:
– Ушибленная рана головы, удар пришелся на висок. Так, посмотрим дальше.
Исследуемое тело хозяина квартиры перевернули на бок, затем на спину, и вскоре оно снова заняло первоначальное положение – хозяин раскинулся на спине.
– Никакого криминала я здесь не вижу, – с натугой произнес владелец шикарной обуви. – Все и так ясно. Сердчишко прихватило, потерял сознание, а когда падал, головушкой о край стола и тюкнулся. Нечего тут делать, надо оформлять как несчастный случай да и разъезжаться.
Богатые туфли потоптались на одном месте и, упершись один в другой, чуть освободили левую пятку. Послышался облегченный вздох. Затем таким же способом на волю выбралась и правая пятка. Блаженный стон, похожий на всхлип, пришел на смену вздоху. К новым туфлям быстрым шагом приблизились старенькие, неоднократно чиненные, но тщательно намазанные гуталином и надраенные до зеркального блеска ботинки. И юный голос неуверенно произнес:
– А по-моему, налицо убийство. Вы только посмотрите, какой беспорядок в комнате, царапина на лице трупа, да и свидетельница вот говорит, что пропали вещи покойного.
– М-да? – с сомнением протянул обладатель дорогой обувки. И фальцетом добавил: – И что же, позвольте полюбопытствовать, пропало?
Откуда-то издалека донесся раскатистый женский голос:
– Так шкура звериная на полу была, а сейчас ее нету. Стало быть, украли.
– И что, хорошая была шкура? – заинтересовался фальцет.
– Да какой там хорошая, на помойках краше валяются, – последовал презрительный ответ. – Свалявшаяся вся и вытертая. Эта шкура Ахмеду Мансуровичу была дорога, как память о его выступлениях. Он говорил, что она леопардовая. А когда отца не стало, Сенька просто-напросто поленился это старье выкинуть.
– Ну что, Федор Антонович, будем возбуждать уголовное дело по факту убийства гражданина Семена Камальбекова с целью завладения принадлежащей отцу покойного старой шкурой, предположительно леопардовой? – фамильярно посмеиваясь, поинтересовались новые туфли. – Я думаю, что даже вам, господин Козелок, ясно, что нам тут делать нечего. Сами напишете отказ от возбуждения уголовного дела, или вам помочь?