Заколдованный остров - стр. 6
Среди прочих нисколько не задевающих его материалов «Ежедневной» Влад все-таки выделил еще два. Это тоже были объявления. В одном говорилось о том, что кулачные бои в амфитеатре начнутся в половине восьмого. Другое приглашало всех ценителей искусства на концерт Грустной Певицы в кафе возле общественных бань.
Влад отложил газету и подумал, что хоть какое-то разнообразие после обеда ему все-таки обеспечено. Он смутно помнил, что уже слушал Грустную Певицу, и что вроде бы песни ее производили двойственное впечатление. Они одновременно и успокаивали душу, и старались растерзать ее. Ну, а кулачные бои – это кулачные бои. Весьма способствуют послеобеденному пищеварению и заставляют хоть на время отвлечься от невнятных серых мыслей, от болезненного сосущего томления, не позволяющего жить спокойно и радоваться тому, что ты появился на свет, что ты живешь… Хотя от кулачных боев, которые он посетил вчера – или позавчера? или два дня назад? – остались у него какие-то расплывчатые и, самое главное, неприятные воспоминания. Что-то случилось с ним на тех боях, что-то отнюдь не поднимающее настроение – если только он не перепутал кулачные бои с чем-нибудь другим…
И все-таки это был шанс на развлечение, и не стоило упускать его. Правда, и бои, и концерт должны были состояться только после обеда, а сейчас стрелки часов, водруженных на верхушку фонарного столба, показывали всего лишь начало второго. Впереди простиралась безнадежная пустыня времени, которую нужно было как-то преодолеть. Он, конечно же, сразу подумал о Дилии, но для визита было еще слишком рано и, скорее всего, дом Дилии встретил бы гостя запертой калиткой.
Влад, ссутулившись, сидел за столиком, и его обволакивал вязкий шелест голосов, доносившийся со всех сторон. И не было у пьющих пиво горожан других тем для обсуждения, кроме Воды и Белого Призрака. Эти слова повторялись все чаще и чаще, в их зловещей тени терялись все другие слова, и Владу хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого ненавистного, заполнявшего все вокруг шелеста.
«Когда же они наконец замолчат?» – с тоской подумал он и прижал ладони к ушам.
Но голоса, словно просачиваясь между плотно сомкнутых пальцев, продолжали звучать у него в голове, и он почувствовал, что еще немного – и весь его съеденный дома завтрак, и все выпитое здесь пиво извергнутся назад, обжигая горло потоком горечи…
Борясь с тошнотой, делая судорожные глотательные движения, он встал, чуть не опрокинув кресло, и на подкашивающихся ногах побрел прочь от кафе в сторону обрыва. И теплые плиты тротуара, казалось, шатались под его босыми подошвами.