Закодированный (сборник) - стр. 51

И Гоша объяснил, сидя в сарае, куда Татьяна принесла ему поесть и попить:

– Сам не знаю, что со мной было. Будто кто-то в голове сидит и шепчет: возьми деньги, возьми деньги! Я ему говорю: да иди ты, а он…

– Кто?

– Не знаю! Ну, и схватил… Слушай! – Гоша вдруг перестал есть. – А может, меня зомбировали? Может, меня кто-то памяти лишил и настроил на то, чтобы я деньги украл? Но нелогично! – опроверг сам себя Гоша. – Украл – должен кому-то принести, так? А я обратно подбросил. Полдня за городом в лесу прятался. А потом сел и думаю: что же я делаю, идиот? Меня же видели. Меня же возьмут в первом населенном пункте!.. Ну, и подбросил. Подкрался, там мент, люди… Так положил, чтобы свидетели были, что деньги нашлись…

Свидетели, милиционеры и потерпевшая, то есть продавщица, которая все плакала, но теперь от радости, считали деньги и составляли протокол.

– Столько было? – строго спросил Харченко после подсчета.

– Столько! До копейки! Я каждую продажу записываю! – ответила продавщица.

Харченко переглянулся с верным помощником Лупеткиным. Тот его понял: если бы недостача, можно было бы вернуться, продолжить разговор с Татьяной и организовать, как намечалось, обыск. А теперь, получается, нет повода. Даже если ее сожитель украл – докажи теперь. И, главное дело, вернул ведь. Это раньше считалось, что «не пойман – не вор», в новые времена проще и либеральнее: «вернул – не вор».

Милиционеров посильно отблагодарили за беспокойство, преследовать Гошу лейтенант Харченко не стал.

А Татьяна сказала с горечью Гоше в тот вечер, когда поила и кормила его, раскаявшегося:

– Никто тебя не зомбировал, а был ты, я вижу, в прошлой жизни ворюга последний! И деньги я твои поганые – сожгу!

– Какие деньги?

– Неважно. Слушай меня внимательно: либо ты остаешься и нормально живешь и работаешь, либо – прощай навсегда.

– Куда я денусь? – понурился Гоша. – Ты не бойся, если я и был вором, теперь я им быть не хочу.

– Ну, посмотрим. Буду тогда из тебя человека делать.

И Татьяна начала делать из Гоши человека. Приучила опять к тепличному хозяйству. Гоша сперва портачил, но потом научился и выполнял работу даже с удовольствием. Опять увлекся цветами.

С детьми уже не играл, но, уступая настойчивым просьбам товарищей Толика и Кости, намастерился снова выстругивать деревянные ружья и автоматы. И даже устанавливал на них стреляющие устройства, но безобидные: от дула идет резинка, натягивается, в нее вкладывается вишневая косточка, зажимается прищепкой – выстрел. Убойная сила меньше, чем у рогатки, а удовольствие то же.